Голос был низкий, хриплый, с каким-то металлическим оттенком — то ли искажённый через дешёвый модулятор, то ли он специально так рычал. Вопросов в голове стало ещё больше: кто он, откуда меня знает, что ему надо? Но я молчал, глядя в темноту, где должны были быть его глаза.

— Молчим, значит, — буркнул он, шагнув ближе.

Я не шевельнулся, продолжая пялиться в его сторону. Пусть делает что хочет — говорить я не собираюсь.

— Хорошо, — он хмыкнул, и в его тоне мелькнула насмешка. — Мне нужно знать, где находится Атлантида и как туда попасть. И ты мне всё расскажешь. Иначе… — он вытащил из-за пазухи кинжал, лезвие тускло блеснуло в слабом свете. — Ну, ты меня понял.

Атлантида? Серьёзно? Твою мать, это же город из игры — тот самый, что я нашёл пару недель назад, когда вступил в гильдию. Мне сразу сказали, что вражеские группировки захотят его заполучить, но прошло так мало времени! Откуда они узнали? У нас крыса, другого объяснения нет. Но этот тип вёл себя так, будто это не просто виртуальный город, а реальный. Или он просто псих?

— Ты всё ещё молчишь. Строишь из себя героя, — он шагнул ещё ближе, и теперь я разглядел его силуэт. — Никто за тобой не придёт, ты одиночка. Гильдии за тобой не стоит, тебя никто не ищет. Так что я могу сколько угодно тебя тут пытать. У каждого есть порог. Ты мне всё расскажешь.

Последние слова он произнёс с каким-то садистским удовольствием, будто предвкушал, как будет меня ломать. Но он не знал, что я всё-таки в гильдии. Правда, рассчитывать на них не приходилось — новичка вроде меня вряд ли будут вытаскивать из такой дыры.

Он подошёл вплотную, и свет из окошка наконец упал на его лицо. Лысый, с блестящей, словно полированной, башкой, покрытой шрамами — будто кто-то когда-то пытался вырезать на ней карту. Глаза маленькие, злые, глубоко посаженные, почти утопленные в черепе, а губы кривились в вечной ухмылке, обнажая жёлтые зубы. На вид ему было за сорок, но двигался он как зверь — резкими, выверенными рывками, будто каждый шаг был частью какого-то больного танца. Одет в чёрный комбез без всяких опознавательных знаков, потёртый, с едва заметными пятнами — то ли грязь, то ли кровь. На шее болтался тонкий шнурок с какой-то железкой, что слегка позвякивала при движении. Грозный, как танк, и такой же тяжёлый — каждый шаг отдавался глухим стуком по бетону, эхом разносясь по подвалу.

— Ну что, начнём? — он крутанул кинжал в руке, лезвие блеснуло в тусклом свете, и наклонился ко мне, дыша прямо в лицо.

Я сжал зубы до хруста. Говорить я не буду. Пусть хоть режет. Пусть хоть вырезает мне сердце — Атлантида останется со мной.

Он начал с простого — приставил кинжал к моему предплечью и медленно провёл лезвием, не вдавливая, а лишь царапая кожу, как будто рисовал линию. Холод металла пробрал до костей, пробежал мурашками по спине, но я даже не дёрнулся. Кожа натянулась, я почувствовал, как она расходится под остриём — тонко, аккуратно, почти хирургически. По руке потекла кровь, тёплая, липкая, стекая по запястью и капая на пол с тихим "кап-кап". Звук был громче, чем должен быть, — он заполнял подвал, смешиваясь с гулом в ушах.

— Где Атлантида? — повторил он, глядя мне в глаза. Его голос был низким, хриплым, с каким-то металлическим оттенком, будто прогоняли через дешёвый фильтр.

Я молчал. В голове крутился бар "Тропа", Пётр с его ирокезом, набережная, огни города — всё, что было до этого кошмара. Я цеплялся за эти картинки, чтобы не думать о боли. Он хмыкнул, словно ожидал этого, и надавил чуть сильнее. Лезвие вошло глубже, кровь потекла быстрее, заливая верёвки, которыми я был привязан. Боль была терпимой, как укол в игре на низких настройках — резкая, но знакомая. Я стиснул челюсти и уставился в стену, где тень от решётки дрожала в слабом свете. Там, за окном, был Питер 2059-го — дроны, трамваи, жизнь. А я тут, в этой бетонной могиле.

— Упрямый, значит, — он отошёл, убрал кинжал в ножны на поясе и достал из кармана что-то похожее на портативный шокер — чёрный, с красной кнопкой и тонкими электродами. — Посмотрим, как тебе это понравится.

Щелчок — и в грудь ударил разряд. Тело дёрнулось само, мышцы свело судорогой, как будто кто-то выкрутил мне рёбра. Я закусил губу, чтобы не заорать, — вкус крови заполнил рот, солёный и горячий. Он дал мне пару секунд отдышаться, глядя с какой-то больной ухмылкой, и ударил снова. Второй раз был хуже — ток пробил до позвоночника, ноги затряслись, а в глазах заплясали искры. На третий я чуть не вырубился: всё поплыло, подвал завертелся, как в кривом симуляторе, а в ушах загудело, будто рядом запустили дрон. Но я молчал, сжимая кулаки, пока ногти не впились в ладони.

— Ты крепкий, — он убрал шокер, скрестил руки и прислонился к стене, разглядывая меня, как мясо на прилавке. — Но это только начало.

Он ушёл, оставив меня в темноте. Дверь хлопнула, эхо прокатилось по стенам и затихло. Я висел на стуле, тяжело дыша, чувствуя, как кровь из царапины стекает по руке, капая на пол всё медленнее. Сколько прошло — час, два? — не знаю. В подвале время было как река без берегов: текло, но не понятно куда. Сырость пропитывала воздух, холод поднимался от бетона, пробираясь под кожу. Я пытался шевелить пальцами, чтобы хоть как-то отвлечься, но верёвки впились так глубоко, что руки онемели. За окном что-то мелькнуло — тень, слабый отблеск, — но я даже не надеялся, что это кто-то живой. Тишина давила, прерываемая только моим хриплым дыханием да редкими каплями воды где-то в углу.

Он вернулся, когда свет из окошка стал чуть тусклее — видимо, вечер. В руках было ведро, старое, ржавое, с потёками по бокам. Вода в нём плескалась, мутная, с каким-то металлическим запахом. Он молча вылил её мне на голову. Холод ударил, как молот, пробирая до костей, стекая по лицу, шее, смешиваясь с кровью и заливая глаза. Я мотнул головой, стряхивая капли, но они всё равно текли, холодные и липкие, оставляя за собой ощущение, будто кожа покрылась льдом.

— Где Атлантида? — снова этот вопрос, уже с ноткой раздражения.