— Понятия не имею, — честно признался я.

— Такая же ерунда, — поджала губки девушка.

— Ты пыталась? — удивился было я, а потом вспомнил, что передо мной Джеймс Бонд в школьной юбке, и кивнул. — Конечно, пыталась! Ничего?

— Ну, не прям совсем ничего, — лисе явно было неприятно говорить о профессиональной неудаче. — Парочку явочных квартир я нашла, но уверена, что их прямо сейчас в спешке оставляют. Машины всё в аренде, внешность люди Брена умеют менять… — вздохнула и добавила. — Да, по сути, ничего…

— Есть ещё покровитель Строевых, тот барон, Дерябин, — напомнил я.

— Который ментальную закладку делал? — девушка скорчила гримаску. — Он ещё вчера смазал лыжи салом.

— Прости? — редко бывало, но иногда местные идиомы оставались мне непонятными. Видимо, прошли мимо культурного слоя реципиента, и мне вместе с памятью не достались.

— Когда утром ты обвинил Брена в создании Дерябиным ментальной закладки, господин барон очень быстро собрался и отбыл, — пояснила лиса. — Я попросила знакомых за ним присмотреть, но… Короче, он купил тур на испанские острова.

— Чего?

— В отпуск, говорю, уехал. На жаркие пляжи Майорки и Менорки. Так что на месяц или навсегда, эта нить для нас недоступна.

— Чёрт!

Проклятые неблинцы умело заметали следы! Как их искать теперь? Может, попытать счастья и всё же проверить их конспиративные квартиры. Маловероятно, но вдруг там отыщутся какие-нибудь указания, где их теперь искать?

— Есть пара зацепок, — произнесла вдруг Теллара.

Безопасница тоже пыталась собрать какие-то сведения про ячейку Брена. Но насколько я знал, её старания успехом не увенчались.

— Говори.

— Наркотики, — пояснила она. — Это явный след. На дом напали наркоманы, их отправил наркодилер, а Илья Мазуров, которого неблинцы попытались подложить под Переход, тоже был зависимым. Причём…

— От «золотого лотоса»! — воскликнула Ринко. — Точно!

— Ну и что это нам даёт?

После того случая с Мазуровым я всерьёз заподозрил, что люди Игана Брена как-то связаны с наркоторговлей. Возможно, самым краем, но связаны. Чтобы иметь возможность подсаживать людей на отраву, а потом использовать их тела для переселения своих соотечественников.

Попытка нападения наркоманов тоже на это указывала, да ещё и один из задержанных утверждал, что обнести мой дом их уговорил дилер. Теллара права — это точно может быть зацепкой.

— Я проверю тему с наркоторговцами, — тут же вызвалась Ринко. — И того дилера попробую найти.

— Тогда я возьму на себя Мазурова. Вдруг ему что-то известно?

— Маловероятно, но попробуй, — выразила сомнения лиса. — У тебя, по крайней мере, есть повод его навестить.

Правда, эти дела пришлось перенести на следующий день. А ещё с утра писать прошение на имя директора школы, чтобы тот предоставил мне два дня, свободных от посещения школы. Странно звучало, конечно. С одной стороны, всё висит на волоске, а с другой — никак нельзя без уважительной причины пропускать занятия. Выпускной класс, все дела.

В общем, сразу с утра мы разъехались каждый по своему направлению. Ринко искать дилера, а я с Телларой и Ланганом — наносить визит Мазуровым. Дорогу до их дома я провёл, вспоминая всё, что узнал о «золотом лотосе». Просто, чтобы ничего не упустить в разговоре с Ильёй.

Если суммировать все сведения, в том числе полученные от лисы — это достаточно древнее вещество, даже я бы сказал, составная часть культуры общества, в котором существуют магии. Раньше производилось из особого сорта лотоса, откуда и пошло название, и представляло в готовом виде золотистый порошок. Как правило, его добавляли в воду и пищу магическим арестантам, из числа тех, что выгоднее было держать в тюрьме, а не убивать. Что полностью блокировало их энергетические каналы. То есть — лишало магии.

Произведённого из органики порошка было мало, стоил он безумно дорого, так что позволить себе подобный способ содержания пленников могли очень и очень немногие. В основном королевские дома и близкие к ним аристократы. Так что до середины двадцатого века, как наркотик его никто не рассматривал.

Всё изменилось, когда «лотос» научились синтезировать. Химический способ, в отличие от древнего, не требовал наличия в составе оригинальных компонентов, а субстанция, получающаяся в итоге, действовала схожим образом. С парочкой небольших отличий. Синтетика вызывала у принимающих магов лёгкое чувство эйфории, а неодарённых убивало на месте.

Его производство всё равно оставалось дорогим, однако не таким, как прежде. Так и началось его тихое и незаметное распространение в среде одарённых. Но уже не как средство борьбы с врагами. Где-то в восьмидесятых прошлого века, маги обнаружили, что плюсом к эйфории от порошка идёт ещё и восприимчивость к алкоголю и наркотикам. Ну а дальше, как говорится, свинья грязь найдёт.

В следующие двадцать лет синтетический «лотос» прочно занял нишу наркотика для элиты. Аристократия стала использовать его, чтобы просто расслабиться, побыть недолго обычным человеком, которого легко пьянит алкоголь и другие вещества. Далеко не сразу выяснилось, что хотя сам по себе он не вызывает привыкания, потреблённые под его воздействием психотропные, галлюциногенные и прочие изменяющие сознание препараты, это вполне себе успешно делают.