Слава, слава богу! Успел!

Поверх картинки с воспоминанием завертелся новый объёмный «гимель».

— Андрей! — завопил младший Соколов. — Андрей Витальевич!

Тут же, заспешив, Пашка ступил, куда не надо, нога провалилась сразу выше колена, вторая выгнулась неудобно, больно рванув связки, и он полетел рожей в грязь, выронив от неожиданности мобилу.

К счастью, лёгкий телефон плюхнулся в месиво болотной гущи и не провалился сразу: Пашка успел его схватить перемазанными дрожащими руками; а Лосев как раз подоспел на окрик, и с его помощью удалось выбраться из топи, оставив там злосчастную кроссовку с концами.

— Павел! Батюшки святы! Что вы здесь делаете?! — охнул старый бомж. — Вы целы?

— Андрей Витальевич! Вам нельзя! Вы не можете! Я успел… я искал… боялся… что не догоню… там сучий архангел… не вовремя… слава богу…

Телефон вздрогнул, и сквозь грязь подсветился пуш с ещё одним «гимелем».

— Да уж, надо думать, не ему, — вздохнул Лосев. — Зря вы это. Только утомились и вещи хорошие испортили. Они вам ещё пригодятся.

— Послушайте! — задыхался Пашка. — Нельзя этого делать! Ну, подумайте сами! Это же именно то, чего добивались бесы! Вас обманули!

— Так ведь сами посудите, Павел: если уж я такое решение от сердца своего принял, то Рай мне уж заказан, — возразил Лосев и развёл руками. — А можно пользу заблудшей душе принести на старости лет. Неоспоримую. По крайней мере, земным моим умом так кажется.

— Вы вообще не должны умирать!

— Никогда? — лукаво уточнил Лосев. — Мне уж шестьдесят осьмой годок идёт. Своё пожил довольно.

— Не так! — просипел Пашка, панически озирая гнилую болотистую местность.

— От души тронут вашей заботой, Павел, честное слово, — серьёзно сказал Лосев. — Думается, за всю мою жизнь никто так не переживал о моей судьбе. Это весьма лестно. Благодарствую! Но тут ведь вопрос не обо мне, Павел. Вот как вы мне помочь желаете, так я желаю помочь Агнии Ауэзовне. Чужой выбор уважать нужно. Вы же и сами за выбор людской ратуете с вашим воинством. Он, может, и неправильный. Но от души.

— Это не моё, блин, «воинство»! — огрызнулся Пашка досадливо. — Меня вообще, может, спасут! Я там, на вокзале, с каким-то архангелом говорил: он тоже сказал, что игра — нечестная, обман и наебалово! Ой, простите. Они разбирательство какое-то замутили. Они, может, вообще все лицензионные соглашения разорвут, понимаете?

— Да ну! — поразился Лосев. — Вот это номер. Тут вам свезло, надо думать. Удивительными вещами мир полнится. Примите поздравления.

— Пойдёмте со мной к дороге, я вас в город провожу! — взмолился Пашка, размазывая по шее пару здоровенных комаров разом. — И помогу с одеждой, вы вон запачкались весь.

— Спасибо вам, Павел, — растроганно улыбнулся Лосев. — Вот правда: такого заботливого юношу ещё на веку своём не встречал. Только куда мне? Новость ваша и правда меняет дело, конечно, — согласился он, и Пашка наконец-то облегчённо выдохнул. Но старый бездомный добавил: — Надобно поспешить мне со своей придумкой. Потому как, может, последние договоры и расторгнут. Но без воли расторгнутые уж не заключат. А мне надобно Агнии Ауэзовне успеть помочь, –исстрадалась она, бедняжка. Простите, Павел, не могу более терять времени. Но про вас век помнить буду. А может, и дольше. Наверное, дольше.

И бездомный, протерев о штанину, протянул Пашке выпачканную чем-то зелёным ладонь.

Тот автоматически и совсем ошалело пожал её, и Лосев уверенно пошёл к валунам и оставленному у них рюкзаку.

Что… как…

— Вы не станете… — прошептал Пашка.

Да ну как же можно быть таким упрямым?!

Младший Соколов зажмурился, а потом решительно разблокировал свой перепачканный грязью телефон, у которого теперь с трудом нажимались боковые кнопки.

И навёл камеру на старого бомжа, который, присев на корточки, взялся за увесистый, с голову размером, покрытый мхом валун и с видимым усилием перенёс его в ранец.

«Ваш друг. ФИО: Лосев Андрей Витальевич. Возраст: 67 лет. Состояние: активность (подготовка суицида)».

— Вам бы лучше к дороге идти! — крикнул бездомный. — Негоже смотреть на такое. Потом кошмары замучат!

Пашка сглотнул. Первым делом он залез в «желания», чтобы почистить сначала их, а потом снести на фиг цель «Помочь Агнии Айвазовской», а может, и добавить какую новую, вроде «дожить до ста лет».

В желаниях значилось:

«помыть руки»;

«чихнуть»;

«заполнить рюкзак тяжёлыми камнями»;

«отыскать отмеченное место»;

«помочь Агнии Айвазовской»;

«утопиться в болоте».

Второе шло курсивом, как мимолётное, последние две строки выделялись жирным шрифтом — это были закреплённые желания. Лосев вдалеке громко чихнул, и соответствующий пункт поменялся на «вытереть нос», тоже курсивом.