— Клянусь, что приложу все силы мыслимые и немыслимые, чтобы это осуществилось, — поклялся и я ему.

Довольный Жак Португальский улыбнулся.

— А теперь простите, мне и правда нужно на собрание, — извинился он, и мы тоже стали извиняться, что отняли у него столь много времени, вместе вышли из кабинета и простились.

Когда он ушёл, учитель тихо сказал.

— Ты ведь понимаешь, что своё обещание нужно будет сдержать?

— Разумеется учитель, с чего вы вдруг решили, что я решил стать клятвопреступником? — удивился я, внимательно посмотрев на него.

— Мне не хотелось бы снова говорить это слово, но его возвращение в Португалию и правда в текущих реалиях невозможно, — скривился он, произнеся всё-таки слово «невозможно».

— Энеа станет папой, и тогда мы посмотрим учитель, что является невозможным, а что вполне себе осуществимым, — твёрдо сказал я, заставив его удивлённо покачать головой.

— Ладно, к сожалению, это всё, чем я мог тебе помочь, остальных кардиналов я не так хорошо знаю, чтобы к моим словам прислушались.

— Учитель! — возмутился я, — да вы сделали для меня очень много! Два голоса, я даже не рассчитывал получить их так быстро! Огромное вам спасибо! И вы конечно знаете, что всегда можете обращаться ко мне с любой просьбой!

Он улыбнулся и потрепал меня по голове, как делал это когда-то.

— Приходи ещё, как закончишь с делами, мне очень нравится с тобой переводить, — попрощался он и мы с ним расстались, поскольку он направился на какую-то конгрегацию, а мне нужно было поговорить с ещё одним человеком, на чей голос я рассчитывал.

— Ну что Бартоло, готов встретиться с отцом? — поинтересовался я у парня, который держал меня на руках и тот застонал от неизбежности предстоящего события.

— У меня коленки трясутся, сеньор Иньиго! — жалобно ответил он.

— Возвращаемся во дворец Торквемады, берём самого кардинала, Глорию, твоего сына и таким ударным отрядом едем к нему. Думаю, против таких аргументов он вряд ли сможет устоять.

— Дай-то бог, сеньор Иньиго, — вздохнул парень, который очень переживал за эту встречу, впрочем, как и его жена, много от него наслушавшаяся, какой деверь строгий и жёсткий.

Сборы во дворце Торквемады были крайне недолгими, учитель тут же согласился мне помочь, поскольку, едва услышав, сколько голосов я набрал всего за два дня, изумлённо на меня посмотрел и по примеру кардинала Виссариона, пообещал мне устроить встречи с теми кардиналами, которых знал он. Первая была самой простой, поэтому к отцу Бартоло, мы и направились целой толпой.

Большой дом кардинала Мессины не сильно изменился с моего последнего посещения, вот только когда мы появились на его пороге, тут же в тихом и спокойном месте началась суета. Сначала заплакал ребёнок и обеспокоенный старый кардинал тут же послал за врачом. Хотя Глория и Бартоло уверяли его, что у малыша просто начались колики. Но старик никого не слушал, забрал младенца себе, и качал его до тех пор, пока не появился доктор, который всё и подтвердил.

Успокоившись, что с внуком всё в порядке, кардинал вернул ребёнка матери и строго сказал сыну, что с ним состоится у них отдельный разговор, а сам пригласил меня и кардинала Торквемаду в свой кабинет.

Мы весьма уютно устроились в креслах, и переглядывались, пока слуги не принесли им вина и закусок, а мне какой-то сладкий напиток на основе мёда.

— Хочу сразу поблагодарить тебя Иньиго, что присматриваешь за этим шалопаем, — сказал кардинал, выпив первый глоток из кубка, — да и писал мне гораздо чаще него, ещё присылая отпечатки ладоней малыша, что меня очень тронуло. Спасибо.

— Ваше преосвященство, — я покачал головой, потянувшись за кусочком сыра, — ну как могло быть иначе? Я ведь понимаю, что вы стали дедушкой, вам важно чувствовать, что у вас есть наследник рода, к тому же Глорию подобрал Бартоло я сам. Она сирота, но очень прилежная и верная жена, к тому же была девственницей, что для меня было немаловажным фактором, чтобы чистота вашей крови не смешалась с кровью, прости господи, какого-нибудь рыбака.

Кардинал таял от каждого моего слова, и потягивал вино, было по всему видно, что ему комфортно в моём обществе, хотя и рядом ещё находился его друг, который молчал и улыбаясь, слушал мои льстивые речи.

— Новый слух вдруг пронёсся по Риму, — заметил неожиданно Антонио Серда-и-Льоскос, — и заглянув утром в мой дом, поведал о том, что собирается новая партия, в противовес миланской. И я был очень сильно удивлён, услышав, кто именно собирает для неё голоса.

— Да я всего два дня в Риме! — изумился я, — как быстро-то, так все узнали?

Оба кардинала тут же весело рассмеялись.

— О Иньиго, ты точно забыл этот город за время своего отсутствия, поверь мне, если один из папабили накануне Конклава даже просто чихнёт, об этом тут же становится известно всем, — продолжая смеяться, заметил кардинал Мессины.

— А вы, ваше преосвященство? — тяжело вздохнув, спросил я его, — уже отдали свой голос?

— Продал за двадцать две тысячи, — не стал скрывать он правды, — но я верну деньги, если ты заплатишь мне тридцать. Я чувствую приближение смерти, к тому же хорошо к тебе отношусь, так что мне нужно оставить наследство для Бартоло и внука.