— Совершенно верно, ваше преосвященство, — согласился с ним я.

— Я готов отдать свой голос кардиналу Сиены, если он после избрания предоставит мне какие-либо преференции, — хмуро заметил он, — да, мой голос хоть и будет номинальным, но всё же, нечасто папу избирают с таким большим перевесом в первом же туре выборов.

— Что вас интересует, ваше преосвященство? — поинтересовался я, — я поговорю с кардиналом Сиены и скажу вам его решение. Вы понимаете, я просто его представитель, а решения принимает он сам.

Кардинал крайне скептически посмотрел на меня, но не стал никак комментировать мои слова, сказав по факту.

— Какую-нибудь хорошо оплачиваемую должность в Священной Коллегии кардиналов, — ответил он, — я готов рассмотреть варианты.

— Я сегодня же посещу его преосвященство и попытаюсь с ним договориться, — мирно заметил я, — я всегда за то, чтобы решать дела мирно.

Кардинал Фиески удивлённо на меня посмотрел.

— Вы крайне необычный человек, синьор Иньиго, и только сейчас я начал понимать, почему Энеа выбрал вас своим представителем. Многие на вашем месте начали бы издеваться и унижать меня, или угрожать из-за того, что я не стал с вами разговаривать первый раз. Так что тот приём, который вы мне оказали, весьма сильно удивляет меня.

— Ваше преосвященство! — ахнул я от его слов, — вы иерарх церкви! Один из высших духовных санов! Как вы можете такое говорить? Я с трепетом и благодарностью отношусь к тому, что вы лично ко мне приехали! Я просто маленький человек, в котором нет ни грамма спеси, всё что я хочу, чтобы выборы завершились как можно быстрее и без особых конфликтов. Но унижать кого-то ради этого, простите, но это точно не про меня.

— Тогда я рад, что познакомился с вами лично, — удивлённо ответил мне кардинал, — буду ждать ответа.

— Конечно ваше преосвященство, я даю слово, что лично привезу вам его, — я низко ему поклонился, и мы довольные друг другом расстались только для того, чтобы я узнал, что встретиться со мной захотел бы ещё один кардинал.

На этот раз это был самый главный соперник по выборам папы после Доменико Капраника, француз и богатейший кардинал из всех, о ком мне рассказывали — кардинал Руанский — Гийом д’Эстутвиль. Я был настолько уверен в том, что с ним бесполезно разговаривать о его голосе, что даже не сунулся к нему, когда мне сказали, сколько он денег тратит на одно только меценатство. По сравнению с ним, я был просто бедным студентом.

— Быстро позови Паулу! — приказал я нерасторопной негритянке, и та мигом вылетела из комнаты и вскоре передо мной предстала бледная тень той красоты, какой обычно обладала девушка: красное, заплаканное лицо, без тени косметики и потухший взгляд.

— Паула, быстро привела себя в порядок и мигом вниз, — приказал я ей, — делай что угодно, но кардинал Руанский не должен уехать от нас, пока я переодеваюсь.

Глаза девушки расширились.

— Слушаюсь, сеньор Иньиго, — кивнула она и быстро пошла к себе.

Я же приказал Амаре взять мой самый дорогой костюм и одеть меня, не забыв пояс от Медичи. Только через десять минут я спустился вниз, увидев весьма милую картинку. Красивая, шикарная девушка развлекала кардинала игрой на мандоре, поя при этом песенки на французском языке из репертуара моряков, выпивающих в портовых кабаках, а суровый кардинал вытирал слёзы с глаз, чтобы не хохотать при этом.

— Ваше преосвященство! Тысяча извинений, — покаянно опустил я голову, заговорив с ним сразу на французском, а при моём появлении инструмент сразу замолк, — служанка порвала мой костюм, пришлось переодеваться в старый, не мог же я предстать перед вами с дыркой на рукаве.

— О, сеньор Иньиго, — француз вытер последние слезинки с глаз, прежде чем обратиться ко мне, — вам не стоит извиняться, я даже не заметил, как пролетели эти пятнадцать минут, в обществе вашего прелестного учителя музыки.

— «Угу, если незаметно, то зачем было говорить о пятнадцати минутах, — понял я его скрытый укол».

— Вы завтракали? — поинтересовался я у него, — если нет, то я прошу вас составить мне компанию.

Он поднялся, протянул руку Пауле, которая благовоспитанно присела в книксене и поцеловала его перстень.

— Не откажусь, — кивнул он и мы прошли в мою комнату, где до него уже был другой кардинал.

Он внимательным взглядом осмотрел крайне спартанскую обстановку комнаты, в которой основными предметами мебели были стопки книг и шкатулки с драгоценностями.

Я показал куда он может присесть и позвал Марту.

— Принеси пожалуйста завтрак, — сказал я ей так, будто до этого ничего не было. Умная женщина поклонилась и ушла, а вскоре пришла с закусками и вином.

Она налила кардиналу в серебряный кубок вино и сделала два сэндвича, как я её научил, затем порезала его на небольшие равные части и пронзила каждый деревянной палочкой, оставив это нам. Кардинал с удивлением наблюдал за её манипуляциями и когда женщина ушла, осторожно попробовал одно канапе, и его брови поднялись.