Захватив ключ от комнаты, я на цыпочках вышла в коридор. Немного не дойдя до родительского номера, я увидела, как открылась дверь Амалии, и оттуда появился Расселл, застегивающий манжеты своей рубашки. Он резко остановился, заметив меня, и мы обменялись пристальными взглядами. Не знаю, кто из нас испытал большее потрясение.

– Доброе утро, Молли, – наконец спокойно сказал он и прошел к двери своей комнаты, расположенной по соседству с родительской.

– Доброе, – ответила я, смущенно покраснев.

«О господи, – подумала я, – что сказали бы мои родители, если бы узнали, что он был в комнате Амалии, может, целую ночь?» Я постучала в их дверь, а Расселл, быстро открыв ключом дверь своей комнаты, скрылся внутри.

Дверь мне открыла мама, держа в руке одну из черных пластиковых чашечек для кофе, имевшихся в каждом номере отеля.

– Как славно, что ты зашла, – сказала она. – Поможешь мне посадить папу. Расселл, скорее всего, еще спит.

– Привет, солнышко. – Папа улыбнулся мне со своей подушки. – Удалось ли вам двоим уснуть в эту ночь или вы все время обменивались впечатлениями?

– Немного, – призналась я.

Большую часть ночи Стейси трещала о том, как Джо похож на Брайана, а мои мысли метались между волшебством этого концерта и реальностью Криса. Но сейчас я быстро подошла к папиной кровати, а мама встала напротив меня, опустившись рядом с ним на колени, и мы взяли его за предплечья.

– Раз, два, три, – скомандовала мама, и мы одновременно приподняли его и подтянули к положенным в изголовье подушкам.

Мы с мамой отлично освоили процедуру посадки.

– Так гораздо лучше, – с благодарностью произнес папа. Мама сделала кофе и поднесла чашечку к его губам. – А теперь еще лучше, – глотнув кофе, добавил отец.

– Расселл уже проснулся, – заявила я. – Он в своей комнате.

– Откуда ты знаешь? – спросила мама.

– Я видела его в коридоре, – ответила я. – Он выходил из комнаты Амалии.

Я ждала их реакции. Они переглянулись, но выражение их лиц осталось непонятным для меня. Вдруг мой отец рассмеялся.

– Слишком очевидно для рассудительного молчания, – сказал он, и мама улыбнулась.

– По-моему, Молли, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять их, – прибавила мама.

– Понять… что? – спросила я.

– Они живут вместе, – сообщил папа. – Мы не говорили тебе, поскольку они не женаты, и мы думали, что это могло бы смутить тебя, но… ты уже больше не ребенок, верно?

– Верно, – согласилась я.

И все-таки меня потрясла эта новость. Не то, что Амалия и Расселл не женаты, и не то, что они принадлежали к разным расам. Меня потрясло то, что вместе жили два человека, которых, мне думалось, я так хорошо знала, а оказалось, что не знала совсем.

– И давно они живут… парой? – спросила я.

– Года полтора? – Папа вопросительно глянул на маму.

– Уже почти два, – уточнила она.

– Два года? – Я не могла поверить этому. – Почему же они до сих пор не поженились?

– Трудновато это для них сейчас, учитывая, что Расселл всецело в моем распоряжении, – заметил папа.

Я попыталась представить жизнь Расселла. Он был постоянно привязан к моему отцу. Как же они с Амалией вообще могли иметь нормальную связь, пока он работал у нас?

Мне вспомнилось недавнее танцевальное занятие, когда Расселл вывез папину коляску на дорогу перед домом. Я запомнила, как Амалия, коснувшись руки Расселла, встретилась с ним взглядом. Мне подумалось, что она пыталась выразить ему беспокойство о моем отце, но, вероятно, они обменялись более личными многозначительными взглядами. И внезапно я испугалась, что они поженятся, и тогда изменится вся наша жизнь. Но ведь Амалия любит моего отца. Они с Расселлом оба любят его.

«А бабуля еще старалась держать Амалию подальше от папы», – подумала я, усмехнувшись про себя.

– Бабуля знает? – спросила я.

– Боже милостивый, нет! – воскликнул папа. – Такого она не вынесла бы.

Мама постучала в дверь смежного номера, который занимал Расселл, и через минуту он вошел в их комнату.

– Как, Грэхем, вы готовы вставать? – исключительно по-деловому спросил он, избегая моего взгляда.

– Молли вас засекла, – сообщил отец.

– Да, думаю, она достаточно сообразительна, – мельком глянув на меня, сказал Расселл, и мне показалось, что он подавил улыбку.