– Ты сегодня необычайно молчалива.

Она права. С момента нашей встречи говорила в основном только Лори, причем почти постоянно о Кае и Оливере. Не помню, чтобы раньше она так много говорила о них, но, насколько я поняла, ей стало проще вести такие разговоры со мной теперь, когда я, как она надеялась, в обозримом будущем тоже стану матерью. Естественно, что раньше она избегала разговоров о близнецах, вполне справедливо боясь вызвать у меня болезненные воспоминания о потере Сары.

– К тому же, – добавила она, не услышав мгновенного ответа, – ты сильно похудела. И едва прикоснулась к салату. – Она показала на мою полную тарелку. – Неужели я так утомила тебя, болтая о близнецах? Я даже подумала…

– Нет, – с улыбкой ответила я. – Ты вовсе не утомила меня. Я обожаю их до безумия и готова слушать о них до бесконечности, так что говори сколько захочешь. – Я задумчиво тронула стакан с водой и добавила: – Но ты права, мне действительно не по себе. Я… чертовски озабочена.

– Проблемы на работе?

Я покачала головой. Погоняв листик латука по тарелке, я вяло отложила вилку.

– Меня до глубины души потрясла биологическая мать, передумавшая отдавать ребенка, – призналась я. – И это вынудило меня осознать, в каком сомнительном положении находимся мы сами.

– И тем не менее в большинстве случаев эта проблема успешно разрешается, так ведь? – спросила Лори, обнадеживающе взглянув на меня. – К тому же, помнишь, я рассказывала вам о паре моих друзей, которые усыновили детей, и все у них прошло совершенно гладко.

– Я понимаю и уверена, что в итоге мы тоже успешно пройдем эту процедуру, – согласилась я. – Просто мне никак не отвязаться от мыслей о ней. О той биологической матери. Сиенне.

Отчасти я не погрешила против истины. Я постоянно думала о биологической матери, это так, но из головы у меня не выходила Амалия. Однако я пока так и не спросила у Дэни ни ее адрес, ни номер телефона.

– Да, видимо, она задела тебя за живое.

– Мне только хочется надеяться, что у нее все в порядке, – пояснила я. – Я постоянно представляю себе ее повседневную жизнь… хотя даже не знаю, как она выглядит, что существенно затрудняет мои представления, – рассмеявшись, призналась я. – Голос у нее, как у Джулии Стайлз. Ты слышала ее?

– Ты имеешь в виду актрису?

– Точно. Поэтому в моем воображении она и выглядит как Джулия Стайлз. И я представляю ее на школьных курсах среди беременных подруг. Представляю, как она страшится будущего и…

– Эйден говорил мне, что ты стала как одержимая, – откровенно сообщила Лори.

– Ну уж нет, вовсе не одержимая, – возразила я, досадуя на Эйдена. – Я просто не могу избавиться от мыслей о ней. – И мы обе расхохотались, осознав, что тем самым я признала: «Да, я действительно одержима».

– Будем надеяться, что в ближайшее время вам позвонит кто-то другой, и ты сможешь спокойно забыть о первом случае, – одарив меня сердечной улыбкой, сказала Лори.

Я откинулась на спинку стула, окончательно отказавшись от салата.

– Мне просто хочется, Лори, чтобы нам удалось сделать это в старомодном стиле. – Я приложила ладонь к своему плоскому животу и призналась: – Мне так нравилось состояние беременности. Мне хотелось пережить все самой. Испытать все этапы появления ребенка в этом мире.

– Так чего же ты хочешь больше, – удивилась она, – забеременеть или стать матерью?

Меня потрясли ее слова.

– А ты мудра, – придя в себя, с улыбкой признала я.

Она дала такое простое объяснение. Хотя она и не знала, а я не осмеливалась рассказать ей, как я боюсь, что буду плохой приемной матерью. Что, если я слишком сдержанна? Слишком холодна? А еще я не могу признаться, что боюсь делиться своим приемным ребенком с женщиной, давшей ему жизнь, опасаясь, что она может украсть у меня любовь этого самого ребенка. Не могла я рассказать ей и об Амалии, которая лишала меня сна, вернее, постоянно снилась с того дня, когда я получила сообщение от Дэни.

Поэтому, когда мы с Лори обнимались на прощание, заплатив за ланч, к которому я не притронулась, и она заверила, что любит меня и что я стану лучшей матерью на этом свете, я не стала разубеждать ее. Нет никого, кто мог бы понять истоки моих сомнений.

Тем вечером, придя домой, я обнаружила, что Эйден зажег в столовой свечи и что-то готовит в духовке. Я уловила чесночный запах с примесью имбиря. Забрав у меня портфель, он вручил бокал вина.

– Вот один из плюсов ожидания ребенка приемной мамой, – заявил он, целуя меня в губы. – Ты можешь выпивать.

– А есть повод? – спросила я.

– Да, навеял обмен мнениями с сестрицей. – Он поставил свой бокал на стол и положил руки мне на плечи.

– Прости, Молли, – проникновенно произнес он. – Думаю, я не осознавал, как глубоко ты расстроилась.

Интересно, что Лори наплела ему о нашем ланче? Непонятно, то ли мне благодарить ее, то ли сердиться.

– Ах, я в полном порядке, – заявила я, но не могла не признать, что меня порадовала трогательная мысль о приготовленном им ужине и попытке слегка побаловать меня. – И что же прячется у тебя в духовке?