— Свои, — прошептал он.

— Пароль? — буркнул Виктор.

— Эйнштейн ошибался, — ответил незнакомец. И сразу вокруг него зажглось тусклое зеленоватое сияние, словно бы плащ на нем засветился изнутри.

Виктор опустил оружие.

— Это наш проводник. Быстрее к нему.

Внезапно проводник сделал какую-то манипуляцию, и по его одеянию, похожему на плащ-палатку, заструились зеленые волны электрических искровых разрядов, уже не тусклые, а яркие, словно маленькие молнии. Я не понимал, что происходит, но выбора не было. Где-то сзади уже лаяли собаки эсэсовцев, прочесывавших лес. Мы двинулись навстречу проводнику. Внезапно, подойдя к нему вплотную и прикоснувшись к его плащу-разряднику, Виктор исчез, словно бы его и не было. А я остановился, как вкопанный.

Но, проводник сказал:

— Давай быстрее, немцы уже близко.

И я, недолго думая, повторил действия Виктора. В глазах на мгновение мигнуло, словно выключили и снова включили электрический свет. И я оказался снова рядом с Виктором. Только теперь вокруг нас рассвет вовсю золотил верхушки деревьев, словно бы прошло уже за это мгновение несколько часов. Сзади что-то снова мигнуло зеленым, и к нам присоединился тот человек, которого Виктор назвал проводником.

— Порядок, — сказал проводник, открыв солидный кожаный футляр, висящий на поясе, и, щелкнув там тумблером на каком-то приборе, лежащем внутри, отчего свечение плаща выключилось. Потом он подошел к какой-то странной штуковине, высотой метра три, немного напоминающей старинную радиолампу, только огромную и поставленную на штатив поверх какого-то хитрого прибора, внешне немного напоминающего начинку этой самой радиолампы, только вытащенную наружу из-под лампового стекла.

— Что это? — не удержался я от вопроса.

— Это пробойник. Он создает зону пробоя, — загадочно ответил проводник. Потом он представился:

— Я Штерн, инженер.

Он подошел и что-то выключил на загадочном приборе, названном пробойником. После этого мы уже втроем продолжили углубляться в чащу по утреннему лесу. И мои ноги, обутые в обыкновенные джинсы и кроссовки, сделались мокрыми от росы. Примерно через полчаса мы вышли к заброшенной избе, скрытой в гуще леса. Проводник постучал в дверь особым ритмом, и нам открыли. Внутри было темно, но я разглядел несколько человек в потрепанной военной форме без знаков различия с автоматами наготове, сидящих на длинных деревянных лавках. Причем, автоматы были явно советского производства, с крупными дисками магазинов. Разумеется, я много раз видел такие в музеях, в интернете, в кино, на картинках в книжках и на исторических реконструкциях. Не то ППД, не то ППШ они назывались. Но, отличиями их между собой я никогда особенно не интересовался. Мы, сисадмины, народ мирный.

— Кого привел на этот раз, Виктор? — спросил высокий плечистый мужчина со шрамом через правую щеку, видимо, командир.

— Того, кого искали. Действительно, его выкинуло вместе с молнией. Я вышел точно по детектору. Но, немцы подобрали его первыми. И все-таки я вытащил нашего нового попаданца с базы эсэсовцев. Хоть и пришлось для этого застрелить четверых.

Все взгляды устремились на меня.

— Этот выглядит таким же хлюпиком, как и сам Вайсман. И стоило тебе рисковать ради него? — сказал командир.

— Кто такой Вайсман? — спросил я.

— Тот, кто тебя сюда затянул, — ответил Виктор. — Михаил Вайсман. Наш безумный гений, создавший всю эту молниевую машину времени.

— Машину времени? — удивился я.

Виктор кивнул:

— Да. Нечто подобное. Правда, он сам называет эту штуку «Установкой пробоя». И ты тоже — часть этого эксперимента, как и многие из нас.

— А эти ребята кто такие? Они тоже из будущего? — спросил я у спецназовца.

Виктор ответил:

— Нет. Они из местных. Окруженцы. Прибились к партизанам. Сейчас охраняют периметр.

— Какой периметр? — не понял я.

— Все-то тебе сразу и выложи, — проворчал Виктор. И добавил:

— Сам скоро узнаешь. А сейчас тебя особист ждет. Так что отдавай обратно трофейный пистолет. Тут немцы тебе не угрожают.

Я протянул ему обратно оружие, расставшись с ним так же легко, как и взял. И только сейчас заметил, что магазин с патронами в рукоятке отсутствовал. Значит, Виктор меня проверял. Сделай я попытку поднять на него ствол, и спецназовец пристрелил бы меня на месте. Помня, как он хладнокровно убил эсэсовского офицера, я в этом почему-то даже не сомневался.

— Что за особист? Зачем? — я был удивлен и напуган, хотя и понимал уже, в какой исторической эпохе очутился.

— Не дрейфь, парниша, особист у нас самый настоящий, лейтенант из НКВД. Он тебя допросит, потому что так положено, — вмешался тот плечистый мужчина со шрамом, которого я сразу принял за командира автоматчиков. И моя догадка подтвердилась, поскольку он тут же командирским голосом гаркнул:

— Сафронов, проводи новенького!

Молодой боец с короткими рыжими волосами и веснушками на лице поднялся с лавки и двинулся ко мне.

— Пошли! — сказал он резко, придерживая автомат, висящий на плече на ремне.

«Хорошо еще, хоть стволом в спину не тыкает», — подумал я, подчиняясь.

И мы пошли опять через лес. Но, на этот раз прошли узкой лесной тропой гораздо меньше, выйдя минут через десять на грунтовую дорогу. А дальше начиналось какое-то поселение на холмике у берега неширокой реки. В деревне имелось дворов двадцать. Поутру кричали петухи, мычали коровы, хрюкали свиньи, а при нашем появлении залаяли еще и большие собаки из-за заборов. Но, народу видно не было.