Шрифт:
Медальон на шее Хольта был украшен змеиной главой с большими ядовитыми зубами.
Геральт долго колебался, прежде чем задать вопрос. Так долго, что, наконец, Хольт ответил. Сам. Без всяких вопросов.
— Да, я был в Каэр Морхене тогда, тридцать пять лет назад. Когда-нибудь я расскажу тебе и об этом. Но не сегодня.
— Но…
— Тогда у меня было другое имя. Я не удивлён тем, что Весемир скрыл его от вас, я ведь уже говорил, что наши пути разошлись. И я стал жить под своим настоящим именем. Потому что — да будет тебе известно — я знал его.
— Когда моя мать подбрасывала меня, — объяснил он, видя вопрошающий взгляд Геральта, — где-то в Ковире, она положила в пелёнки записку. Бывает, что те, которые умеют писать, снабжают подкидышей запиской с личными сведениями… обычно это только дата рождения. Иногда имя, но иногда также имя отца или даже фамилия отца. Добрые женщины из ковирского приюта сохранили записку и передали её ведьмакам, когда те забирали меня из приюта. А когда я прощался с Каэр Морхеном — и прощание это не было сердечным — Весимир раскрыл мне моё настоящее имя. Потому что Весимир, так же, как и старик Бирнйольф, хранит целый архив документов, найденных при подкидышах, и не позволяет никому в него заглядывать. Но иногда делает исключения.
— Ага, делает, — оживился Геральт. — Поэтому я знаю, что кореш мой Эскель на самом деле зовётся Эсау Келли Каминский. Но Эскелю фамилия пришлась не по душе. И я его понимаю. Он взял себе первые буквы от обоих имён.
— А тебе, когда ты уходил, Весемир открыл, кто ты?
— Нет.
— Когда ты научишь меня этому финту? Ну, этому… изяществу? Мандритто, а потом двойное молинетто и трамаззоне…
— Примо, я не держу фехтовальной школы. А секундо…
— Ну?
— У меня ведь должны быть какие-то маленькие секреты от тебя, не так ли?
— Возьми, примерь.
Куртка была из мягкой кожи, с серебряными шипами на плечах и рукавах.
— Совсем новенькая, а уже не застёгивается на животе. А на тебе, смотри-ка, сидит как влитая. Значит, теперь она твоя. А вот и перчатки к ней. Не благодари.
Наконец, а было это в середине мая, в начале месяца Блате, пришло время попрощаться с Рокаморой.
С избиванием кулаками кожаных манекенов. С поединками на палках. С тюфяком, набитым гороховой соломой. С отбивными зразами, капустными голубцами и блинами с мёдом.
Пришло время садиться в седло.
Престон Хольт поправил ремни и троки на седельных сумках Геральта. Проверил подпругу и пряжки путлищ. Стремена.
Потом проверил всё ещё раз.
— Окончательного решения, — сказал он, — насчёт сотрудничества со мной ты всё ещё не принял. Я не настаиваю, не принуждаю, дьявольского договора на подпись не представляю. Пока что мы действуем на основе добровольности и взаимного доверия.
Ворота Рокаморы открылись со скрипом и скрежетом.
— Отправляйся в путь, ведьмак Геральт.
Глава пятая
Нижняя Мархия южной границей реку Понтар почитала. Правил там с незапамятных времён род Мансфельдов, богатый и надменный, собственную армию имеющий. Оные Мансфельды в лето 1215 post Resurectionem на королевство Аэдирн войною пошли и, Понтар перейдя, марки свои на реке Дыфня установили, новой границей Мархии объявивши. Король Видемонт из Аэдирна узрел в сим casus belli и всем войском своим на неприятеля ударил. В жестоких битвах Мансфельдов обратно за рубежи Понара прогнали. С тех пор в тех местах не кончаются брани. Отчего говорится, что эта граница «пылает» всё время.
В гербе Мансфельдов — голова вепря, красная на серебре.
Таков же герб и всей Мархии.
Болдуин Адворадо, Regni Caedvenie Nova Descriptio
Его превосходительству Префекту Стражи
Эстевану Трильо да Кунья
в Ард Каррайг
Писано в Бан Филлиме, мая 22-го дня, в 8-ом году правления его величества короля Миодрага.
Ваше Превосходительство, господин Префект,
смиренно доношу до Вашего сведения, что согласно приказанию установил я за поместьем, званым Рокамора, строгое наблюдение. С прискорбием сообщаю, что в поместье у меня больше нет конфидента, ибо подозреваемый ведьмак Хольт что-то учуял и выгнал моего конфидента из своего владенья, жестоко пред тем покаравши телесно. Подозреваемый Хольт грозился конфиденту, прошу прощения, ноги из жопы вырвать, что само по себе доказывает его злодеяния и требует кары. Что тогда в имении делалось и говорилось, теперь уж я знать не могу и Вам рассказать не умею, как бы ни желал того, за что прощения просим.
Сообщаю, однако же, что тот другой ведьмак, вьюнош, который с ранней весны в имении Рокамора скрывался, где-то так около середины мая месяца выехал оттуда верхом и в Западную Мархию по тракту направился.
Что же до подозреваемого Хольта, то он из имения ни на шаг не выходит, а медика туда призывали, из чего вывожу, что калеке оному Хольту вовсе становится туго.
О чём смиренно сообщаю, в послушании до конца дней моих заверяю и всяческого благоденствия Его Превосходительству Префекту желаю