– Попугай – не самая плохая птица. Он хотя бы может развлечь!

– Хватит! Вчера наразвлекались. Говори, зачем его напоил?

Настало время рассказать ей всю правду. Я поведал ей о своем роде деятельности и о том, что должен обязательно разобраться в деле, за которое взялся. Разойдясь не на шутку, я даже приукрасил историю возможностью совершения убийства.

Хозяйка пригрозила мне пальцем:

– Я ведь сразу почувствовал, что ты сюда не просто так пришел! – Она скинула фартук и вытерла руки полотенцем. – Помоги мне запрячь повозку – довезу тебя до станции.

Путь от дома до железной дороги прошел в полном молчании. Каждый думал о своем.

Я уже начал прощаться и подбирал слова благодарности за приют, как вдруг Людмила Михайловна разрыдалась. Это были не скупые слезы прощания, а настоящая истерика, ее глаза покраснели, а грудь покрылась пятнами.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – произнесла она, как только рыдания поутихли.

Я протянул ей носовой платок.

– Эта девочка, дочка его... – Женщина смотрела на меня заплаканными глазами. – Он ведь мне ее отдал и попросил позаботиться, пока его не будет.

– Художник? – деликатно спросил я, боясь спугнуть нахлынувшее откровение.

Хозяйка кивнула головой:

– Он был не в себе. Уж больно любил свою жену. Там, на верхнем этаже дома, спрятан ее портрет. Бедолага мог целыми днями не выходить из дому, сидеть на чердаке и разговаривать с ней. А я тем временем ухаживала за бедной малюткой. Она ж была такая болезненная, постоянно плакала, как будто чувствовала свой грех. Я ж сама и посоветовала художнику уехать куда-нибудь подальше, чтобы воспоминания были не такими болезненными. Ей-богу, боялась, что он сойдет с ума прямо у нас на глазах.

– А дальше? Он оставил девочку вам?– Так и было. Я забрала ее к себе. И этим сильно разозлила своего мужа. Он ненавидит детей, а тут чужой, вечно кричащий младенец. Мне приходилось забирать девочку и ночевать с ней в Замке Мечты. Потом стало известно, что художник умер, отправился вслед за своей молодой женой. Я долго не говорила мужу, зная, что тот потребует избавиться от ребенка. Так ведь правда ж всплыла наружу, и тогда он настоял на том, чтобы я сдала девочку в детдом. – Людмила Михайловна тяжело вздохнула. – Знали бы вы, как обливалось кровью мое сердце, когда я повезла ее в город. Но ведь выбора ж у меня не было. Я отдала малышку в руки тамошней няньке и подписала какие-то бумаги. Фамилия и имя – вот и все, что они у меня спросили, привязали имя к крохотной ручке и унесли.

Клубок распутывался все дальше. Теперь у меня был шанс найти наследницу Замка Мечты. На первый взгляд, к просьбе моей заказчицы это имело весьма отдаленное отношение. Но никогда не знаешь, где можно найти разгадку!

– А в какой детдом вы ее отдали? Помните название, адрес? – Я надеялся получить от Людмилы Михайловны максимум информации.

– А как же не помнить! Я еще ездила туда несколько раз узнать, как там девочка. Привозила нянечкам продуктов и свежих овощей, чтобы они повнимательней ухаживали за ней. Когда мне показали ее через четыре месяца, она казалась вполне здоровым ребенком. Вот только глаза, знаете, у нее стали какие-то другие, взгляд был таким глубоким, как будто это маленькое существо знало больше, чем мы, взрослые. – Женщина перекрестилась, а я подумал, что она слегка преувеличивает.

– Я бы даже могла назвать ее страшненькой, – продолжила Людмила Михайловна. – Только ведь дети ж вырастают и меняются совсем. На этом я и успокоилась.

– А потом? Когда вы в последний раз видели девочку?

– Ей было чуть меньше года, когда ее перевели в другое место.

– То есть как это – в другое? – разволновался я, боясь упустить из рук ниточку, которую ухватил с таким трудом.

– То мой грех. Случилось это после долгого перерыва. Я приехала и уже не нашла ее. Мне сказали, что ее перевели в другой город, в другой детдом и что там ей будет лучше, но адреса так и не дали. Да уж и вряд ли я смогла бы навещать ее далеко. Муж ни за что не позволил бы мне этого. – Людмила Михайловна была опять готова разрыдаться. – Упустила я ребенка, глупая ж была, молодая, боялась мужу перечить. И своих детей не родила, и чужого бросила, как кукушка.

– Да не плачь ты, Людмила Михайловна. – Неожиданно для самого себя я тоже перешел на «ты». – На то я и сыщик, чтобы найти и вернуть то, что было украдено.

– А ведь уж большая она сейчас девка-то. Не узнаю уж я ее, наверное. – Людмила Михайловна громко высморкалась в подол платья.

Хозяйка подробно нарисовала мне, как добраться до того детдома, куда она отнесла ребенка. А я пообещал, что сделаю все, что в моих силах, чтобы найти девушку и рассказать ей, что на свете есть скромный человек, который ее очень любит, и весьма нескромное наследство, которое она может вот-вот потерять.