Стыжусь ли я своей матери? Гордо подняв голову, заявлю, что нет. На самом деле не понимаю, как можно так опуститься.

– Встань!
– звучит приказ, и мать нехотя поднимается. Всё не как обычно, странно, и я отказываюсь верить в то, что речь обо мне.

– Продашь её так же, как меня отец?
– звучит горькая усмешка матери, и она падает в кресло, раскидывая руки. Выглядит так, будто сейчас отключится. И это её нормальное состояние. Он даже лечил её от зависимости, но каждый раз, возвращаясь, через время она говорила, что её жизнь настолько дерьмова, что нет смысла держаться за неё.

Синдром жертвы на закланье, которая считает всех виновными в своих бедах. Я не обеляю деда, тем более, даже не помню его. Но и с таким, как отец можно держать нейтралитет, быть изворотливее и умнее. Они ненавидят друг друга, но продолжают жить, будто не веря в то, что можно просто разойтись и сделать друг друга куда счастливее.

Признаться, если бы я не была их дочерью, подумала бы, что это пересказ турецкого сериала. Брат деда стал виновником гибели кого-то из клана отца. Трёхлетнее противостояние закончилось свадьбой, на которой был закопан топор войны.

У матери был другой мужчина, но она принесла себя в жертву, как любит повторять, чтобы спасти своего брата и будущее поколения от мести. Например, Амира, которому повезло, что он Алиев. Будь у моего младшего брата другой отец, всё могло быть иначе. Я думала, меня минует эта учесть, но у женщин в этой семье незавидная судьба.

– Адиль, - на этот раз мать называет отца по имени без отвращения. Обычно она делает так на людях, дома же позволяет себе другой тон. Ненавижу, когда он поднимает на неё руку. Не при всех, конечно. Однажды он не сдержался и ударил её при мне, но тут же ушёл, будто именно мой молчаливый укор мог как-то на него повлиять. – Уверена, он страшный человек, - мать почти шепчет.

– Монстр! – его улыбка настолько кривая, что больше похожа на какую-то страдальческую. – Ты же так нас всех называешь, да? Думаешь, я бы так поступил с единственной дочерью, имей другую возможность?

Мне страшно. Потому что они говорят обо мне.

Мне чертовски страшно, ведь я считала своего отца всесильным. Теперь выходит, что есть кто-то ещё, кому он не в силах противостоять, что готов откупиться мной.

– Что ты ему пообещал? – требует мать ответа.

– Заткнись, Лера – он закрывает уши руками, будто это может его спасти.

Последнее время было заметно, что отец изменился. Стал более дёрганым, неопрятным, постоянно кому-то звонил. Я не придавала большого значения, потому что почти не бывала дома. Полным ходом шла подготовка к балету, где у меня была довольно значимая роль. Я надеялась, что действительно талантлива, а не причина в моём папочке, который прилично спонсировал институт. Многие думали, что быть дочерью Алиева – почётно. Что теперь? Что скажут теперь все те, кто мне так сильно завидовал?

– Наше имя будут полоскать на каждом углу, - продолжала мать. И я не знала: она боится за меня или себя? Между нами никогда не было той близости, какая бывает между родными. Будто я была виновата в том, кто мой отец. Порой казалось, что через меня она ненавидела его. Человека, сломавшего всю её жизнь. Только сейчас она всё же пыталась меня отстоять.

Звонит телефон, но я тут же сбрасываю. Привычка ставить на вибрацию сейчас спасает. Родители не знают, что я здесь. А вот я не понимаю, о ком они говорят.

«Ну же, давайте, поговорите ещё», - прошу мысленно. В уме перебираю возможные варианты, но плохо знаю, с кем контачит отец.

– Я не верю, что ты это сделаешь! – мать принимается рыдать, и через её слёзы мне невыносимо жалко себя. – Скажи хотя бы, кто это!

– Тебе станет от этого легче? – отец смотрит на неё, не отводя взгляда, а я понимаю, что перестала дышать, напрягая слух.

– Говори!

– Александр Горячев, - произносит отец неизвестное мне имя, и я тут же открываю телефон, вбивая в поисковик имя и фамилию. Звучит куда лучше, чем Ибрагимов или Шульц. Александр Горячев – русский парень…

Ответ от браузера приходит именно в тот момент, когда ахает моя мать.

– Ты обещал её Змею?

\Люди делают деньги,

Деньги делают людей.

Баста

Чёртова сумка падает с плеча, привлекая внимание.

– Алисия дома? – отец тут же поворачивает голову в сторону лестницы, и я вовремя отскакиваю.

– Она на репетиции-, - неуверенно отвечает мать, поднимаясь с кресла.

Намеренно громко захлопываю свою дверь, прислоняя телефон к уху, и показываюсь, делая вид, что ничего не слышала.

– Да, Рита, случайно проспала, скоро буду, - говорю первое, что пришло в голову, сбегая со ступеней. Только не показывать им, что знаю. Хотя мать на моей стороне, уверена, с радостью бы спрятала меня, зная, что из-за этого будут проблемы у отца. – Привет, - убираю телефон, смотря на неё, как обычно. – Что-то случилось?