— Да, сеньоры, — заканчивал тем временем беседу с Фабилой, Кастро и Рохасом главный, врач госпиталя, молодой профессор Густаво. Педро Матеос, — все это, во всех четырех случаях, с двумя мужчинами и двумя женщинами, абсолютно схоже по симптомам. Но наши анализы пока не дают мне основания назвать конкретное заболевание: все органы у них работают, но в очень ослабленном режиме, как будто кто-то дал команду организму, и он стал выполнять свои функции лишь на пятнадцать процентов. Но это все-таки не кома, как предположил уважаемый доктор Кастильо — это неизвестно что и больше всего похоже на пресловутый летаргический сон.

— Профессор, — спросил детектив Кастро, — а проведено ли уже исследование на яды? …

— Да, по просьбе полиции мы начали такое исследование, оно еще не закончено до конца, но, похоже, о привычных и известных нам отравляющих веществах в данном случае говорить не приходится.

— А есть ли следы уколов на теле? — задал свой вопрос Фабила.

— Что считать уколами, сеньоры? Ярко выраженный медицинский укол виден на сгибе руки у сеньориты Кандиды Линарес, но мы знаем, что его делал, вводя в вену успокаивающее, домашний доктор Кастильо. Роча и неизвестный, доставленный последним, — мужчины, они бреются, следовательно, у них всегда есть микропорезы, из которых даже кровь не сочится, и видны они лишь под сильным увеличением. Сеньора Эрлинда Линарес — домохозяйка, а значит, чем-нибудь да должна немного уколоться за день. В большинстве случаев мелкие бытовые уколы, сеньоры, практически безболезненны, и потому мы чувствуем лишь самые существенные из них: от иголки, ножниц или разбитого стекла.

— Но яд, если я правильно понимаю, — снова вступил в разговор Кастро, — можно ввести в организм и с помощью микроукола?

— Теоретически — да, но это потребует специального устройства и очень концентрированного яда. На кончике простой иглы вы сколько-нибудь долго никакое вещество не сохраните, а еще ведь игла — не шприц со столькими-то кубиками растворенного препарата… Я догадываюсь, сеньоры, вокруг да около чего вы ходите. Вы предполагаете, что моих пациентов парализовали, погрузили почти в летаргический сон, сделав им уколы и введя таким образом в кровь неизвестный науке яд. Все это очень может быть, но лишь при наличии грандиозной лаборатории и классных специалистов, изготавливающих и это таинственное опасное зелье, и приспособление для его незаметного введения в организм. Но согласитесь, сеньоры, что это реально лишь в фантастическом фильме. Подобную лабораторию, исследования и затраты такого рода может позволить себе только государство, да и то не каждое… На этом прошу меня извинить, сеньоры, время обхода больных, — профессор Матеос церемонно поклонился и первым вышел из кабинета.

— Несмотря на все сказанное профессором, мы не должны версию с отравлением неизвестным ядом сбрасывать со счетов. Если хотите, то меня этот разговор еще больше в том убедил, — сказал детектив Кастро.

— Объясните подробнее, — заинтересовался Фабила. Кастро бросил быстрый взгляд на Рохаса. Лейтенант улыбнулся: — От этого молодого человека у нас не должно быть тайн. Поверьте, сеньор сыщик, он уже знает побольше нас с вами и, вполне возможно, поможет нам дойти до цели. Будем считать его полезным детективом-любителем или лучше детективом-стажером.

— Хорошо, лейтенант, да тут и нет особой тайны. Я не успел вам рассказать, но пропавший муж моей уважаемой клиентки, тот самый, за которого выдавали обжору, лежащего сейчас в госпитале, является известным ученым-микробиологом. Я как услышал про то, что для таких дел нужна уникальная лаборатория и хорошие мозги, так чуть не подпрыгнул! Надо вам подключиться, лейтенант, к поискам Мигеля Сильвы, а они, скорее всего, и приведут нас туда, где готовят такие штучки-дрючки, от которых люди впадают в летаргический сон!

— Допустим, сеньор Кастро, допустим. Все это действительно крайне интересно, но как вы объясните, что жертвами таинственного воздействия стали именно Кандида Линарес и Эрлинда Линарес, сестра и жена Рохелио Линареса?

— У меня пока что нет версии на этот счет. Какой-то свет, я уверен, могли бы пролить братья Линаресы, я пробовал с ними говорить, но безуспешно, попробуйте вы, лейтенант Фабила. Кстати, уже пора выйти к ним, нас уже заждались.

— Сеньоры, — наконец-то подал голос Рохас, — а разговаривал ли кто из вас с Розой?

— Женой Рикардо Линареса, певицей, — уточнил полицейский. — Нет еще.

— Позвольте это сделать мне, мы старые знакомые и, кажется, друзья. Только вот… — Эрнесто запнулся.

— Смелее, молодой человек! — приободрил его Кастро.

— Только вот сделайте так, чтобы инициатива этой беседы исходила не от меня, чтобы мне это было поручено.

— Будет сделано! — засмеялся Фабила и подмигнул Рохасу.

— Сеньора и сеньоры, — объявил лейтенант, войдя в розовую беседку, — прошу извинить, что заставили себя ждать, профессор Матеос не теряет надежды на улучшение самочувствия больных и лично наблюдает их… А сейчас мы должны поговорить с каждым из вас в отдельности. Детектив-стажер Рохас, пройдите в соседнюю беседку и задайте вопросы сеньоре Розе Гарсии Монтеро де Линарес. У вас нет возражений, сеньора? Очень хорошо…

Какой печальный и душный вечер! Нечем дышать и нечем успокоить сердце. Как плохо, что именно сегодня Рикардо должен быть во французском ресторане, давать вместе с Рохелио обед этому американскому денежному мешку — мужской представительский обед. И даже если бы она должна была на нем присутствовать, то конечно же отказалась бы. Когда угодно, только не сегодня! Напряженная репетиция утром, днем посещение дома скорби, а потом еще тревожащий разговор в госпитальной беседке. Нет, физически она не устала, но душа ее не на месте. Что-то происходит, творится что-то нехорошее вокруг их семьи, да и у них с Рикардо не все гладко.