Не дождавшись выхода горбуньи к завтраку, Дульсина решительным шагом проследовала на второй этаж, чуть замедлив свое движение, проходя мимо смазливого черноусого охранника. Он проводил ее отсутствующим взглядом. «Вот сволочь, — подумала Дульсина, — а вчера, ночью изображал пылкую страсть. Надо будет как-то наказать его».

— Доброе утро, Джулия! Ты не спустилась к завтраку, и я начала беспокоиться.

— Здравствуй, Дульсина. Со мной все в порядке, просто не хочется есть. Садись у меня в ногах. — Она показала на низкую обитую бархатом скамеечку рядом с пышной тахтой под кисейным балдахином. — Как твоя голова?

— Все побаливает. Плохо сплю ночью.

— Принимай снотворное и не вставай так рано. Вон какие круги под глазами.

— Ах, Джулия, дело не в этом. Нет в душе покоя, нервы неспокойны.

— Почему?…

— Прости, но мне все кажется, что ты сердишься на меня.

— За что мне на тебя сердиться, дурочка?

— Ну, хотя бы за то, что я так глупо попалась брату Рохелио в салоне. Ума не приложу: что он мог там делать?

— Может, хотел заказать платье для любовницы… Да какая разница! И что тут переживать: главное — ты вовремя сообщила и мы… приняли меры. Или тебе жалко брата, жалко, что все… так получилось?

— Да нет, я Рохелио никогда не любила, он — ничтожество. Но… скажи, Джулия, он теперь умрет?

— Точно я тебе не отвечу: сама не знаю. Брат мой Армандо изобрел такое средство, от которого люди впадают в беспробудную спячку. Очень удобно: человек и есть, и как будто нет. Наверное, если Армандо захочет, то сможет сделать, чтобы они очнулись. Но ты-то сама этого хочешь, Дульсина?

— Не знаю, Джулия. Пожалуй, нет.

— А я бы очень переживала, если бы с моим братом что-нибудь случилось.

— Твой Армандо — совсем другое дело! Я увижу его когда-нибудь?

— Когда-нибудь непременно, но… Наверное, не скоро, он очень деловой человек.

— Джулия! Ты говорила, что он нам во всем поможет!

— А он и помогает. Разве нет?

— Да, но дикарка…

— А разве он уже не уничтожил эту дрянь как певицу?

— Да, но… но этого ведь мало.

— Подожди, — Джулия нахмурилась, — вся беда твоя, Дульсина, что ты не умеешь ждать. Меня, поверь, тоже беспокоит, что наказание этой мерзавки затягивается. Но… Армандо всегда лучше знает, что и как нужно делать, я и так уже надоела ему с приставаниями.

— Ах, дорогая, боюсь тебе это сказать…

— Не бойся, хуже не будет!

— Боюсь тебе это сказать, Джулия, но мне все кажется, что ты уже охладела к этому делу. И я тебя не виню: конечно, ведь ты не обязана и не заинтересована. Ты и так столько для меня сделала, гораздо больше, чем я для тебя. Но умоляю, Джулия, скажи мне об этом, и я сама доведу все до конца!..

Джулия пристально посмотрела на Дульсину, потом, как кошка, спрыгнула на пол, покрытый персидским ковром; приобняла подругу и заговорила горячо, с глубокой интонацией:

— Да знаешь ли ты, что я не только не охладела, но заинтересована сейчас даже больше, чем вначале. И возможно, больше, чем ты сама!

— Как же это может быть, Джулия? — Дульсине показалось, что она ослышалась или не поняла.

— Это так может быть, дорогая, что если бы моя воля, то своими руками задушила бы эту дрянь сию же минуту! И тебе бы не уступила! — Джулия показала пальцами в воздухе, как бы она это сделала. Решимость ее была страстной и неподдельной Дульсина все еще боялась поверить в то, что слышала и видела, дрожащими пальцами она зачем-то расстегнула, а потом снова застегнула ворот глухого зеленого платья и сказала шепотом:

— Я боюсь поверить этому счастью.

— Не знаю, Дульсина, назовешь ли ты это счастьем, когда услышишь все до конца.

— Ты меня пугаешь, Джулия, о каком конце ты говоришь?

— Сейчас я тебе доверю то, о чем даже Армандо не говорила. Но… сначала скажи, Дульсина, я сильно уродлива?

— Ты просто красавица!

— Нет, не так я спросила, может ли настоящий мужчина полюбить такую, как я, горбатую?

— Но ведь тебя многие мужчины любят и находят привлекательной, даже пикантной. Ты ведь сама мне рассказывала, что…

— Ах, Дульсина, какая ты бестолковая. Я не про это. Может ли настоящий кабальеро взять замуж такую, как я?

— Джулия! Как ты можешь сомневаться в этом? Да стоит лишь тебе захотеть и…

— Считай, что я захотела. Теперь смотри мне прямо и глаза и отвечай: может жениться твой брат Рикардо Линарес на мне, Джулии Франческотти? Да или нет?

Дульсина опешила от такого поворота. Да ведь если это случится, она станет родственницей одного из самых богатых и могучих семейств во всей Мексике! Да кто тогда посмеет не считаться с нею! Какое блестящее будущее!