— Хорошие были времена, — говорит Сэмми Карло.

— Мы были бедны и боролись за выживание. Не уверен, что назвал бы это хорошими временами, — бормочу я себе под нос.

— Вы трое были бедны. А я был богат, — говорит Эммануэль, указывая на себя. — Сын лидера картеля.

— Напомни-ка мне… что случилось с твоим отцом? — Спрашиваю я Эммануэля.

Его лицо не выражает ничего. Полное отсутствие эмоций.

— Он получил по заслугам.

— Точно. — Я подозреваю, что он сам убил старика. Но признаться в этом вслух было бы глупо, а Эммануэль явно не глуп.

Я вставляю ключ в замок и открываю дверь, прежде чем ворваться в комнату. Оуэн вздрагивает, но не встает с дрянного пластикового стула, на котором сидит.

— Комната занята, — невнятно произносит он.

На столе перед ним стоит почти пустая бутылка водки. Идеально. Дверь за мной закрывается, и Карло с Сэмми подходят к Оуэну. Хватают его за руки и тащат на кровать. Ублюдок даже не сопротивляется. У него нет чувства самосохранения.

— Я держу его. — Эммануэль заменяет Сэмми. — Приготовь это дерьмо.

Сэмми возвращается к столу, достает кокаин с ложкой и готовит шприц, прежде чем передать его мне.

Опускаясь коленями на кровать, я переключаю свое внимание на Оуэна. Он смотрит на шприц, и, должно быть, в его голове наконец что-то проясняется.

— Что ты делаешь? — Спрашивает он.

— Отправляю тебя в ад. Это за Шарлотту. Тебе не следовало прикасаться к ней своими грязными руками, — отвечаю я.

— Какого хрена? Она моя невеста, придурок! — Шипит он, и от того, что он думает, будто у него есть на нее какие-то права, меня охватывает еще большая ярость.

— Теперь она принадлежит мне, — говорю я ему, втыкая иглу в его вытянутую руку. Он мечется, пытаясь вырваться, но мои парни крепко держат его. — Увидимся в аду, ублюдок.

Я держу шприц в его руке, наблюдая, как наркотик начинает действовать. Затем киваю Карло и Эммануэлю. Мне даже не нужно ждать финала. Никто не переживет такой дозы, которую я ввел в организм этого ублюдка.

— Пойдем. — Я направляюсь к двери, не оглядываясь.

Глава 22

?

Не знаю, как долго я расхаживаю туда-сюда по гостиной, прежде чем слышу, как открывается дверь. Слова Эви о том, что он мафиози, звучат у меня в голове. Кстати, я погуглила имя Луи и прочитала множество новостных статей, в которых говорилось, что он не просто мафиози, а лидер преступного мира Лас-Вегаса.

Это все домыслы. Ничего так и не было доказано. А значит, это всего лишь слухи и чушь из области теорий заговора, верно?

Он не преступник. Я не сплю с преступником. Хотя, в этом есть некая ирония. Я только что сбежала от человека, который работает на благо закона, прямо в объятия того, кто его нарушает. Того, кто наживается на его нарушении.

Я знаю этого человека совсем недолго. Пара дней – это не такой уж и большой срок. Я понимаю это. Но когда я вспоминаю нашу первую встречу с Оуэном, я не помню, чтобы он был таким внимательным или таким милым. Хотя я помню, как удивлялась, почему у Луи синяки на костяшках пальцев. Я никогда не говорила об этом, потому что это действительно не мое дело. Я полагала, что он занимается спортом, боксом или чем-то в этом роде. Но что, если синяки на его костяшках появляются от того, что он бьет кулаками кого-то другого?

На ум приходит поговорка, что иногда хорошие люди совершают плохие поступки. А что, если Луи совершает плохие поступки? Это автоматически делает его плохим человеком?

Черт возьми, мой разум уже придумывает ему оправдания, хотя я даже не знаю, правда ли это. Делает ли это меня плохим человеком?

Я поворачиваюсь лицом к Луи, когда он заходит в гостиную. Мои глаза скользят по его телу, пытаясь найти... брызги крови? Не знаю, что именно, но я ничего не вижу.

— Шарлотта, ты в порядке? — Спрашивает он меня.

— Ты мафиози? — Выпаливаю я.

Выражение лица Луи меняется с шокированного на непринужденное. А через несколько секунд на его лице появляется ухмылка, которую можно интерпретировать только как "мне на все наплевать".

— Почему ты спрашиваешь об этом? — Он подходит ко мне.

— Нет. Остановись. — Я вскидываю руку между нами, и, к моему удивлению, Луи действительно останавливается. Он ничего не говорит. Просто стоит на месте. Мы молча смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Он не собирается отвечать на мой вопрос. — Это правда? — Снова спрашиваю я.