Нет, это ложь. Каждый раз, блядь, лучше.

Рука Кэтрин обхватывает мой член. Она вытаскивает его из моих трусов и смотрит, облизывая губы. Блядь, этот ее рот всегда так приятно обхватывает меня. Но ее киска еще лучше.

– Сядь на мой член, детка. Я хочу почувствовать, как твоя киска, черт возьми, душит его, - говорю я. Она кивает головой и поднимается на колени. Я придерживаю ее трусики, чтобы они не мешали, пока она опускается на меня. Медленно.

– О боже! Черт, Грей.
– Кэтрин откидывает голову назад, ее рот раскрывается в стоне.
– Как это может быть всегда так хорошо?

– Дело в тебе, детка, - говорю я, поднимая бедра и погружаясь в нее еще глубже.
– Все это благодаря тебе.
– Моя левая рука перемещается с ее бедер под майку, обхватывает грудь и перекатывает сосок кончиками пальцев.
– Ты делаешь меня таким чертовски твердым, Кэтрин. Только ты.
– Моя правая рука обхватывает ее горло, заставляя посмотреть на меня.
– Поскачи на мне. Кончи на моем члене. Дай мне почувствовать, как сжимается твоя киска.

Кэтрин стонет в ответ. Ее бедра приподнимаются и опускаются обратно. Она прижимается клитором к моему тазу и повторяет процесс.

– Ты чувствуешь… о боже… мне нужно…

– Бери все, что тебе нужно, детка. Все для тебя, - говорю я ей.

Она хватает меня за руку и усиливает давление на горло. Похоже, я сжимал недостаточно сильно. Я усиливаю хватку до тех пор, пока ее дыхательные пути не перекрываются, мысленно считаю до десяти, затем отпускаю на несколько секунд и повторяю процесс. Она прижимается ко мне бедрами, и ее соки заливают мои бедра. Тихий крик вырывается из ее рта, когда она кончает, ее киска выжимает из моего члена все, что у меня есть.

Я уже сказал ей, что он весь ее.

Я убираю руку с ее горла и тяну ее вниз, чтобы ее голова оказалась у меня на плече. Мои руки соединяются за ее спиной, прижимая ее ближе, как самую большую драгоценность.

– Я люблю тебя, - говорю я ей.

– Я так сильно люблю тебя, Грей, - вздыхает она.

– Хорошо. Даже если бы это было не так, я бы тебя не отпустил, - говорю я. Потому что это гребаная правда. Если бы эта девушка попыталась уйти от меня, я бы пошел на все, чтобы найти ее. Удержать ее.

– Я всегда буду любить тебя, - говорит Кэтрин, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня.
– Обещай, что всегда будешь помнить об этом. Никогда, никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя, Грей.

За последние несколько лет она не раз заставляла меня пообещать ей именно это. Никогда не забывать, как сильно она меня любит. Не знаю, что заставляет ее думать, что я могу. Я сделал все, что смог придумать, чтобы дать ей понять, насколько серьезно я к ней отношусь.

Черт, я единственный парень в этой гребаной команде, у которого есть девушка. Я каждый день слышу об этом в раздевалке. Какой я подкаблучник. Но мне плевать, потому что это, блядь, правда. Я привязан к киске Кэтрин, и она – та, кто держит другой конец этой веревки.

– Обещай мне, Грей. Ты должен, - снова просит она.

– Я обещаю, что никогда не забуду, что ты меня любишь, - говорю я ей.
– Даже когда я состарюсь, потеряю память и все такое. Единственное, что я всегда буду помнить, - это то, что ты любишь меня, Кэтрин.

Как я могу забыть об этом? Она доказывает мне это каждый день.

– Спасибо.
– Она вздыхает и расслабленно прижимается ко мне.
– Может, нам вернуться туда? Думаешь, они уже ищут тебя?
– спрашивает она.

– Нет, мне здесь хорошо. К черту их. Пусть ищут.

– Твои друзья и так меня ненавидят, Грей. Если они подумают, что я увела тебя с вечеринки, они возненавидят меня еще больше.

– Это не так. Они завидуют, потому что не могут, черт возьми, заполучить тебя. Никто не может, потому что ты моя, - говорю я ей.

Глава вторая

Я пытаюсь встать с кровати так тихо, как только могу. Бесполезно. Грей просыпается в тот момент, когда я выскальзываю из-под его руки.

– Куда это ты собралась?
– бормочет он.

– Ш-ш-ш, засыпай. Мне нужно встретиться с Лил за завтраком. Я обещала ей, - говорю я ему.

– Я не могу спать, когда тебя нет рядом. Ты же знаешь, - ворчит он и поднимается.

Я стою и смотрю на него. Очарованная. Как олень, попавший в свет фар. А может, скорее, как человек, оценивающий прекрасное произведение искусства, потому что тело Грейсона именно такое. Чертово искусство. Все эти линии и гладкие мышцы. Я пытаюсь запомнить каждый дюйм его тела, чтобы сохранить эти образы на черный день.