Шрифт:
— Ммм, думаю, я смогу до нее дотянуться. — Она вздыхает.
Я провожу мочалкой по животу Арии, прямо к ее киске. Мое любимое место на земле.
— Тогда, может, это? — Спрашиваю я, потирая ее влагалище.
— Ммм, и туда я могу дотянуться, — говорит она мне, сжимая мои плечи.
— Неважно. Она принадлежит мне. А значит, и мыть ее буду я. — Я отбрасываю мочалку, заменяя ее пальцами. Ввожу два прямо в ее тугой, влажный вход.
— О, черт, Санто, — стонет Ария. — У нас... у нас... нет на это времени.
— У нас всегда есть на это время, дорогая. — Я снова улыбаюсь, любуясь тем, как ее лицо искажается от удовольствия. Мои пальцы все быстрее входят и выходят из нее, пока она не кончает мне на ладонь.?
— Знаешь, это твоя вина, что мы опоздали. — Ария поворачивается и смотрит на меня, пока мы поднимаемся по ступенькам дома моего брата.
— Вообще-то, это твоя вина, — говорю я ей.
— С чего бы это? — Она вопросительно поднимает брови, глядя на меня.
— Если бы у тебя не было такой фантастической киски, я бы не пристрастился к ней и не пытался бы трахнуть ее каждый раз, когда оказываюсь с тобой в одной комнате.
— О Боже! Санто, нет. Просто нет. — Ария качает головой.
Я пожимаю плечами.
— Я бы предпочел остаться дома и продолжить начатое, чем быть сейчас здесь.
— Это твоя семья, — ругается Ария.
— Наша семья, — поправляю я ее.
— И я люблю их. Я обожаю эти большие семейные ужины. У меня никогда не было такого в детстве, и я очень рада, что однажды у наших будущих детей это тоже когда-нибудь будет. Семейные ужины, кузены и кузины, с которыми можно побегать...
— Наши будущие дети не будут ни в чем нуждаться, — обещаю я ей.
— Хотелось бы мне в это верить. Что наши дети не испытают то, что пережили мы, — говорит она, когда мы входим в дверь.
— Дядя Сан, дядя Сан. — Лучано подбегает ко мне. Наклонившись, я поднимаю племянника на руки и покрываю поцелуями его пухлые щечки, пока он смеется.
— Эй, вы опоздали, — говорит Дейзи, забирая сына у меня из рук. — Снова.
— Это его вина. — Ария указывает на меня.
— Ммм, конечно. — Дейзи ухмыляется. — Пойдем. Гейб проголодался, а вам двоим не приходится терпеть его дерьмовые капризы.
— Ты сама выбрала эту жизнь, — напоминаю я своей невестке.
Мы направляемся в столовую, где все остальные уже сидят за столом. Я направляюсь прямиком к Камми, целую ее в макушку и здороваюсь с ней, затем перехожу к Элоизе, а потом к Зои. Ни для кого не секрет, что Камми – моя любимая невестка. Не знаю, почему мне так комфортно с ней. Возможно, это потому, что она молода. Они с Вином самые юные из нас. Но иногда мне кажется, что именно они самые зрелые.
— Извините, мы опоздали, — говорю я, занимая свое место рядом с Арией. Моя рука ложится ей на бедро.
— Ой, да брось, — смеется Марсель. — Вы опаздываете каждую, мать ее, неделю. Некоторые из нас действительно хотят поесть горячую еду.
— Следи за языком. — Дейзи сердито смотрит на Марселя.
— Что? Он – Де Беллис. Ты же знаешь, что он все равно будет ругаться, как маленький сапожник.
— Нет, не будет. — Дейзи тычет пальцем в Марселя.
— Ладно, может, перейдем к еде? — Хмыкает Джио.
Только в середине трапезы Марсель поднимает важный вопрос.
— Так что мы будем делать с проклятием? Просто притворимся, что его не существует и оно не живет в грязном мотоклубе? — Даже уточнять не нужно. Мы все знаем, что он имеет в виду нашу мать.
— Она мертва, — настаивает Джио.
— Ты убил ее? — Спрашиваю я его. В любом случае, мне все равно. Я испытываю к нашей матери ту же ненависть, что и мой старший брат.
А вот младшие не помнят ее так, как мы. Они никогда ее не знали. Она была неплохой матерью. Когда была рядом и заботилась о нас. Но потом она ушла и оставила нас с чудовищем, которым был наш отец. Если бы она не ушла, Вину не пришлось бы проходить через то жуткое дерьмо.
И это меня чертовски бесит. Блять, если будет нужно, я лично убью ее.
— Пока нет, — спокойно отвечает Джио.
Глава 4
?
Проклята. Я всегда знал, что наша семья проклята. Мне казалось, причина в любви. И действительно, если посмотреть, как каждый из нас сражался за свои отношения, моя теория кажется вполне обоснованной.
Но недавние события заставляют меня задуматься: а что, если все это дело рук женщины, которая родила нас? Это она прокляла нас. Раньше я всегда хорошо думал о нашей матери. Теперь же от одной только мысли о ней, меня тошнит. Она нам не мать, потому что настоящая мать не сделала бы того, что она сделала.