— Это твоя вина, Мэри. Ты балуешь ребенка. Что посеешь, то и пожнешь.

— Он... — Мой голос обрывается, когда Джованни сжимает горло сильнее.

— Это твоя вина, — насмехается он надо мной.

Я пытаюсь кивнуть. Потому что всегда лучше согласиться с ним. Раньше я пыталась спорить, даже разговаривать с ним. Но быстро поняла, что это бессмысленно. Неважно, что я говорю. Мой муж никогда не ошибается, и точка.

— У тебя есть няни. Пусть теперь они заботятся о нем. Тебе нельзя засиживаться допоздна, — говорит Джованни, ослабляя хватку на моем горле.

— Хорошо, — снова соглашаюсь я, потому что какой еще у меня есть выбор?

Джованни отпускает меня, и я падаю на пол, хватая ртом воздух. Дверь за ним захлопывается, когда он заходит в ванную.

Я думала об уходе. Даже пыталась придумать план. Но он бы никогда мне этого не позволил. Да и если бы я попыталась, далеко бы не ушла.

У моего мужа есть глаза и уши по всему городу. Он следит за мной круглосуточно. И охранники ему верны. Мне бы не хватало смелости попросить их о помощи. Я знаю, что это все равно бессмысленно.

Кроме того, Джованни никогда не отпустит мальчиков. Он плодит армию, основанную на кровной верности. Однажды в пьяном угаре он сказал мне, что ему нужно больше сыновей, потому что сыновья будут верны ему и только ему.

Я молюсь, чтобы мои мальчики выросли достойными мужчинами. Что бы им ни пришлось сделать для моего мужа, для этой семьи, я молюсь, чтобы они познали любовь. Чтобы они не сошли с ума и не стали такими, как их отец. И единственный способ гарантировать это – остаться рядом. Мне нужно остаться.

Мне нужно вынести все это, чтобы мои мальчики выросли, познав любовь. Во мне ее достаточно для всех них. Если я буду единственным человеком, кто покажет им ее, этого будет достаточно. Потому что я люблю их больше, чем себя, больше, чем все остальное в этом мире.

Я поднимаюсь на ноги, подхожу к кровати и начинаю ее застилать. У нас есть горничные, но им запрещено заходить в эту комнату. За эту комнату отвечаю я. Я должна заботиться о ней. Это святилище Джованни. Честно говоря, я удивлена, что меня до сих пор сюда пускают. Не похоже, что я ему вообще нужна. Я не дура. Я знаю, что свои желания он удовлетворяет в другом месте. Ко мне же он возвращается только тогда, когда решает, что пришло время завести еще одного ребенка.

Глава 7

?

Настоящее

— У тебя здесь практически нет свободного места, — говорит Маркус, качая головой.

— Здесь полно места, придурок. — Я показываю на место у себя на правом плече. — Я хочу набить это здесь.

— А почему разорванная цепь? Что она означает? — Спрашивает он.

Некоторые из татуировок, покрывающих мое тело, ни черта не значат. Это просто искусство. То, что мне нравится. Но есть и более свежие, которые имеют гораздо бoльшее значение. Например, моя татуировка с Эйфелевой башней или три девятки, которые совпадают с тату на запястье Камми.

— Разорванная цепь символизирует снятие проклятия, — говорю я ему. Я никогда по-настоящему не верил утверждениям Марселя о том, что наша семья проклята. Хотя, рисковать мне тоже не особо хочется.

Я бы никогда не подверг риску свою жену, а женщины, которые связываются с нашей семьей, в конечном итоге оказываются прокляты. Я не позволю этому дерьму тронуть Камми. Я сделаю все, чтобы защитить ее, приложу все усилия, чтобы разрушить это проклятие.

— Проклятие? Я думал, ты не веришь в это дерьмо, — говорит Маркус, рисуя для меня эскиз.

— Не верю. И я также не верю в Бога, но, если бы это помогло защитить Камми, я бы ходил в церковь и молился, — говорю я ему. Я действительно молился. Когда она упала в обморок, когда ее сердце перестало биться прямо у меня на глазах, я молился.

Неужели это случилось с ней из-за проклятия? Возможно. Я знаю, что это была моя вина, что она пережила такую сильную эмоциональную травму, что ее сердце перестало биться. Я буду жить с этим знанием до конца своих дней. Я также проведу остаток нашей жизни, делая все возможное, чтобы это больше никогда не повторилось.

— Кстати, а где миссис Де Беллис? — Спрашивает Маркус.

— Она сейчас на ланче со Скарлетт. — Я не знаю, что и думать о подруге Камми.

Она… очень прямолинейна, и у меня такое чувство, что я ей совсем не нравлюсь. Да меня и не волнует, нравлюсь ли я подругам Камми. Вряд ли кто-то из них испытывает ко мне симпатию, и это меня устраивает. Но Камми переживает. Я знаю, что она любит своих друзей. И также знаю, что она без колебаний бросит их, если я попрошу. Но я никогда так с ней не поступлю. Просто я знаю, что это правда. Моя жена всегда выберет меня.