— Последний раз спрашиваю, — сказал Маллой. — Согласны прекратить забастовку?

Донован посмотрел вниз, потом на лица своих мучителей:

— Идите к черту.

Маллой и Флэннери обменялись взглядами.

— Жаль, — произнес Маллой. — Хороший человек, но слишком упрямый.

Они схватили Донована за руки и ноги. Профсоюзный лидер отчаянно сопротивлялся, но силы были неравными. Его подняли и перенесли к парапету.

— Подождите! — закричал Донован. — У меня жена и дети!

— Тогда надо было думать раньше, — ответил Флэннери.

С одного резкого движения они перебросили Донована через парапет. Он упал, крича от ужаса, но крик оборвался через три секунды, когда тело ударилось о мостовую.

Маллой и Флэннери быстро осмотрели крышу, убедившись, что не оставили следов. Затем спустились по пожарной лестнице на заднюю сторону здания и растворились в темных переулках Ист-Сайда.

Тело Донована обнаружили через десять минут. Прохожие решили, что это самоубийство, еще один человек, не выдержавший тягот Великой депрессии. Полиция не стала проводить тщательное расследование. В те времена самоубийства с крыш были обычным явлением в бедных районах Нью-Йорка.

Коронер констатировал смерть от множественных переломов, совместимых с падением с большой высоты. Никто не заметил синяков на руках Донована, которые могли бы указать на борьбу.

В газетах появилась короткая заметка: «Профсоюзный лидер покончил с собой». Журналисты предположили, что Донован не выдержал давления экономического кризиса и неудач в борьбе за права рабочих.

Через три дня после похорон забастовка на текстильной фабрике закончилась. Рабочие вернулись на свои места, получив символические уступки: повышение зарплаты на пять процентов и улучшение условий в столовой.

Эдди «Молоток» Маллой и Томми «Тихий» Флэннери получили от Мэддена по тысяче долларов за профессионально выполненную работу. Для них это была обычная операция по устранению человека, мешавшего бизнесу их босса.

Принципиальный ирландец, который не хотел идти на компромиссы с капиталистами, стал еще одной жертвой жестоких правил игры, где за политическими и экономическими конфликтами стояли люди, готовые убивать ради своих интересов.

Январское утро в Нью-Йорке встретило меня колючим ветром и мокрым снегом, превратившим тротуары в скользкие ловушки. Я поправил воротник шерстяного пальто и быстро прошел через вращающуюся дверь отеля «Уолдорф-Астория» на Пятой авеню.

В просторном лобби с мраморными колоннами и хрустальными люстрами царила атмосфера сдержанной роскоши, идеальное место для переговоров с человеком, который через десятилетие станет одним из королей американской авиации.

Дональд Дуглас ждал меня в приватном салоне на втором этаже. Мужчина лет тридцати восьми, высокий и худощавый, с проницательными серыми глазами за стальными очками. Его темно-синий костюм от портного с Сэвил-Роу выдавал попытку произвести солидное впечатление, но потертые манжеты и заштопанная дырочка на лацкане говорили о финансовых трудностях.

— Мистер Стерлинг, — поднялся он при моем появлении, протягивая твердую ладонь инженера. — Благодарю за интерес к нашей компании. Честно говоря, после провала контракта с ВМС я не ожидал столь быстрого отклика.

Мы уселись в кожаные кресла у камина, где потрескивали дубовые поленья. Официант в белых перчатках принес серебряный поднос с кофе и свежей выпечкой. Дуглас налил себе чашку крепкого напитка, но я заметил легкое дрожание его рук, признак нервозности.

— Дональд, — сказал я, отпив глоток превосходного кофе, — позвольте сразу перейти к сути. Ваша компания переживает трудности, но я вижу в ней огромный потенциал. Авиация — это будущее Америки.

Дуглас отложил чашку и достал из портфеля папку с документами.

— Мистер Стерлинг, я ценю ваш оптимизм, но будем откровенны. После краха фондового рынка заказы на самолеты сократились на семьдесят процентов. Douglas Aircraft балансирует на грани банкротства. У нас есть несколько интересных проектов, но нет средств на их реализацию.

Он раскрыл папку, показывая чертежи и фотографии самолетов. Среди них я узнал прототип того, что станет легендарным DC-3, хотя сейчас это выглядело как смелая мечта конструктора.

— Вот наша разработка многоместного пассажирского самолета, — Дуглас указал на детальный чертеж. — Цельнометаллический моноплан с убирающимся шасси. Дальность полета до тысячи миль, скорость свыше двухсот миль в час. Но для завершения проекта требуется как минимум полмиллиона долларов.

Я внимательно изучил чертежи, делая вид, что анализирую технические характеристики. На самом деле я знал, этот самолет произведет революцию в пассажирских авиаперевозках и принесет миллиардную прибыль.