— Одна интересная нам семья, не имеющая к Демидовым прямого отношения, попала в неприятности. Они задолжали крупную сумму одному теневому дельцу. Ваша задача — встретиться с его людьми на окраине города и… убедить их отсрочить платёж, мне это выгодно. Любыми средствами. Можете запугать, подкупить, избить — мне плевать. Главное, чтобы долг висел ещё месяц.

Я замер, переваривая её слова. Это было… Что это было? Шантаж, угрозы, опять разборки с какими-то бандосами? Да это работа для каких-то наёмников, максимум. Что движет этой полоумной?

Димон, похоже, думал так же, поточу что шагнул вперёд — он почти кричал:

— Ты серьёзно? — рявкнул он, хлопнув ладонью по её столу. — Пытаешься вылепить из нас шестёрок? А как же команда? Потенциал и выгода клану? Мы не будем разгребать какие-то грязные стрёмные делишки, ясно?

Катя вскочила, её глаза на миг утратили хладнокровие. Она перегнулась через стол.

— А ты кто такой, чтобы мне указывать? — прошипела она. — Не хочешь? Ради бога, вали, и недели не проживёшь свободным!

Я видел, как Димон сжал челюсти, готовясь ответить, но шагнул вперед и положил руку ему на плечо.

Мой голос был спокойным.

— Кать, к чему это всё опять? — спросил я, глядя ей в глаза. — Ты меняешь правила, как тебе вздумается. Это не похоже на лидерство. Больше на поведение взрослого ребёнка. Может, скажешь, наконец, в чём суть на самом деле?

Катя открыла рот, но ответить не успела.

Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и в комнату вошёл её отец. Воздух на мгновение стал тяжелым — глаза мужчины горели холодной яростью, от которой по спине пробежал холодок.

Он не кричал, но сложилось ощущение, что каждое его слово бьёт как плеть.

— Что я слышу, Екатерина? — его голос был тихим, но резал как нож. — Ты отправляешь Авалоновцев на ту проблемку, хотя тебе было сказано нанять специальных людей? Это твоё представление о чётком выполнении инструкций? Хочешь, чтобы нас связали с той грязью?

Катя побледнела, её руки дрогнули. Она шагнула назад, но отец даже не дал ей ответить.

— Я проходил мимо, услышать твой бред было легко, — продолжал он. — Эти двое уже доказали потенциал, я тебе об этом прямо сказал. Они развивают ядро, они — будущий актив. А ты? Опускаешься до уровня безродного мусора, посылаешь их на грязные дела, недостойные прямого участия Демидовых?!

— Выйдите, — Катя с мольбой во взгляде посмотрела на меня, и мы начали поворачиваться к выходу.

— Стоять! — мужчина пригвоздил нас к полу одной фразой, и мы замерли.

Почему-то перечить не хотелось, от него исходила странная мощь, не сила, но «влияние», которому трудно перечить. Даже Димон судорожно сглотнул.

— Молчи, дочь. Хочешь, чтобы они вышли? Не видели твоего позора? О нет, они останутся. Ты будешь нести свой позор перед ними, потому что я разочарован в тебе!

Мы с Димоном оторопело переглянулись, не зная, как реагировать. Напряжение в комнате стало таким, что, казалось, воздух можно резать ножом. Её седовласый отец повернулся к нам, но его взгляд тут же вернулся к Кате.

— Я очень разочарован, — сказал он, его голос стал ещё тише, но от этого только тяжелее. — Ты забрала у этих парней их телефоны? На каком основании? Где причина? Решила, что можешь поступать как хочешь? Решила, что достаточно выросла, чтобы играть в какие-то бестолковые мелочные игры? Нет, Екатерина, это не сила. Это слабость.

Катя опустила голову, её плечи задрожали. Я видел, как она сжимает кулаки, но не поднимает глаз.

Отец сделал шаг ближе, его трость глухо стукнула о пол.

— Я верил тебе, доверял серьёзные дела. Ты доказала, что я не ошибался. А теперь? Я принял решение. Ты недостойна заниматься проектом Авалон.

Каждое слово было как удар. Мужчина говорил тихо и спокойно, а Катя вздрагивала, на последних словах её словно заморозило. Это уже не походило на выволочку — отец действовал крайне жёстко. Он сделал паузу, его взгляд стал ледяным.

— С этого момента ты не будешь заниматься проектом Авалон и его развитием. Будешь тренироваться с ними, как равная им. Я освобожу Романа от части обязанностей, есть ещё пара Грандмастеров, которые его заменят. Теперь руководить будет он. Это не обсуждается.

Катя молчала, её губы дрожали. Я видел, как её пальцы сжались так сильно, что побелели костяшки.

Мужчина посмотрел на неё, его голос стал чуть мягче, но всё ещё резал.

— Ты поняла? Уяснила?

Она не ответила. Её взгляд был прикован к полу, будто она боялась встретиться с ним глазами. Отец наклонился ближе.