Фрэнки впервые видела, чтобы кто-то так быстро засыпал.

Она открыла небольшую черную сумку, достала информационный буклет и прочла его в тысячный раз. Повторение и зубрежка всегда ее успокаивали, она была образцовой студенткой, а теперь хотела стать образцовой медсестрой. Это был единственный способ доказать родителям, что она поступила правильно, а не только храбро. Успех всегда много для них значил.

Готовясь к поездке, она обвела все воинские части и госпитали на карте Вьетнама и запомнила их расположение. Наизусть выучила правила поведения в армии: что можно и что нельзя делать на базе, какую форму в каких случаях носить, как обращаться с огнестрельным оружием и самое важное — всегда гордиться тем, что ты на военной службе.

В армии во всем была логика. Правила существовали не просто для галочки, они поддерживали порядок и дух товарищества. Вся система была устроена так, чтобы солдаты — мужчины и женщины — подчинялись уставу и работали в команде. Это могло спасти им жизнь. Быть частью целого, знать свое дело и без вопросов выполнять приказы — все это Фрэнки вполне устраивало.

Она много раз говорила маме, что настоящей войны не увидит — в отличие от этих мужчин, летящих сейчас вместе с ней. Ее не отправят на передовую, в нее не будут стрелять. Она едет спасать чужие жизни, а не рисковать собственной. Военные медсестры работают в больших светлых зданиях, таких как Третий полевой госпиталь в Сайгоне — защищенный высоким забором и расположенный далеко от линии фронта.

Фрэнки закрыла глаза и позволила ревущему двигателю себя убаюкать. Она слышала, как галдят и смеются солдаты, как кто-то открывает кока-колу, как раздают сэндвичи. Она представила Финли на этом самолете — вот он сидит рядом и держит ее за руку. На мгновение она забыла, что его больше нет, и улыбнулась. «Скоро увидимся», — подумала она, но улыбка быстро исчезла.

Засыпая, она услышала, как капитан Бронсон тихо пробормотал:

— Отправляют долбаных детей…

Когда Фрэнки проснулась, было тихо, если не считать рева двигателей за бортом. Шторки почти на всех иллюминаторах были опущены. Лишь пара тусклых лампочек отбрасывала свет на головы притихших солдат.

Шутки, крики и громкий смех остались позади. Воздух словно загустел, дышать стало тяжелее. Новобранцы, которых легко было узнать по чистой, опрятной форме, ерзали, переглядывались, нервно улыбались. Другие солдаты, такие как капитан Бронсон, уставшие мужчины в потрепанной форме, сидели почти неподвижно.

Капитан открыл глаза — единственная перемена, по которой стало понятно, что он больше не спит.

Вдруг самолет вильнул, накренился и перевернулся на бок, а затем резко спикировал. Фрэнки ударилась головой о переднее сиденье. Багажные полки открылись, вниз посыпались сумки, среди них была и сумка Фрэнки.

Она вцепилась в подлокотник, и капитан Бронсон положил грубую, жилистую руку на ее ладонь:

— Все будет хорошо, лейтенант.

Самолет выровнялся и начал набирать высоту. Фрэнки услышала грохот, рядом что-то треснуло.

— В нас кто-то стреляет? — спросила Фрэнки. — Господи.

— Ага. — Капитан Бронсон слегка улыбнулся. — Они это обожают. Не переживайте. Сейчас мы сделаем круг и попробуем снова.

— Прямо тут? Разве не лучше найти другое место для посадки?

— На этой гигантской птичке? Нет, мэм. Мы сможем сесть только здесь, в Таншонняте [2] . Они ждут ГНП [3] , которых мы везем.

— ГНП?

— Новобранцев. — Он улыбнулся. — И одну симпатичную медсестру. Наши ребята сейчас зачистят аэропорт. Не волнуйтесь.

Самолет кружил в воздухе, пока пальцы Фрэнки, впившиеся в подлокотник, не заболели от напряжения. Снаружи она видела оранжевые вспышки и красные полосы — точно царапины на темном небе.

Наконец самолет выровнялся, и пилот включил громкоговоритель:

— Итак, фанаты аттракционов, пора сажать эту посудину. Пристегнитесь.

Как будто Фрэнки вообще отстегивала свой ремень.

Самолет начал снижение. У Фрэнки заложило уши, и не успела она опомниться, как они коснулись посадочной полосы, сбавили скорость и остановились.

— Женщины и старшие офицеры вперед, — послышалось из громкоговорителя.

Все ждали, пока Фрэнки выйдет. Ей было ужасно неловко. Идти первой совсем не хотелось. Но все же она подняла с пола армейскую сумку и повесила на левое плечо, оставив правую руку свободной, чтобы отдавать честь.

Как только Фрэнки вышла из самолета, ее обдало жаром. А еще этот запах. Боже, чем же так пахнет? Топливо… дым… рыба… и, кажется, фекалии. Голова пульсировала от боли. Фрэнки спустилась по трапу, внизу ее ждал солдат — темный силуэт в тусклом свете из окна ближайшего здания. Лица было почти не разглядеть.

Где-то слева вспыхнуло оранжевое пламя взрыва.

— Лейтенант Макграт?

Ее хватило только на кивок. По спине стекал пот. Бомбы так близко?