Юрка осторожно ощупал распухшее ухо, вспоминая ослепительный удар, от которого отлетел в грязь. Кто-то потом еще ударил его ногой, прямо в ухо. Он закричал — пронзительно, как иерихонская труба. Стыд жег сильнее боли от побоев…

Перед выходом, Юрка зашел в туалет — еще раз оглядеть себя и привести в порядок. С похмелья волосы у него обычно вставали дыбом, но сейчас, видимо вследствие длительного отпаривания в ванной, лежали более-менее упорядоченно. Но бледность лица и краснота глаз его выдавали, не говоря уже про оттопыренное ухо. Он примерил темные очки, но стал похож на типичного шпиона из советских детективов. Со вздохом отложил очки. «Эх, не надо было столько пить!» Сжевал мускатный орех, чтобы, «освежить дыхание», и рассосал таблетку валидола, чтобы успокоить скачущее сердце,

Виктор приехал точно в шесть — свежий, наглаженный, пахнущий одеколоном «Шипр». Они вдвоем затолкали аппаратуру в таксишную «Волгу», пообещав водителю «накинуть на чай», и покатили на проспект Славы, в безымянную точку общепита на втором этаже типового торгового центра — один из тех советских храмов общественного питания, где вершились судьбы и заключались браки.

У входа уже переминались Пузырев с барабанными палочками в заднем кармане и Зайцев, похожий на преподавателя марксизма в своем строгом костюме. Рядом с ними маячил Ким, с лицом спортсмена и глазами человека, который знает какую-то важную тайну.

Пока они таскали аппаратуру, родители молодых кружили вокруг, как встревоженные птицы вокруг гнезда. Отец невесты — красный, распаренный, в костюме на размер меньше — подкатил к Юре:

— Вроде четверых заказывали, — он зыркнул на Кима с подозрением районного участкового.

— А это наш стажер, — улыбнулся Юра своей, отработанной перед зеркалом, фирменной улыбкой. — Он играет за еду.

Ким усмехнулся, но промолчал. В его взгляде читалось странное превосходство человека, который видел весь этот фильм до конца и знает, чем он закончится.

— Как, ребята, вы готовы? — спросил папаша. — Значит, как только они заходят, вы грохаете этот, как его… свадебный…

— Мендельсона.

— Точно. Потом спокойно садитесь и закусываете. Где-нибудь через часик я дам знак начинать.

Под звуки свадебного марша к столу подошли молодые, следом за ними зал заполнили гости. Я наблюдал эту картину с двойным зрением: глазами двадцатиоднолетнего тела Михаила и сознанием семидесятилетнего Марка. Странное ощущение — представлять будущее этих людей. Кто-то из танцующих сейчас пар разведётся через три года, кто-то проживёт вместе сорок лет, а кто-то сопьётся до неузнаваемости, не дожив до перестройки и новой России, которую я помнил из своей прошлой жизни.

— Просим всех к столу! — объявил отец невесты в микрофон, и гости, громыхая стульями и задевая звенящие столы, расселись по местам, хищно оглядывая батареи бутылок и горы закусок.

— Всем налили! — прогремела очередная команда тамады. — Кавалеры, ухаживайте за дамами!

Тамада был классический — с брюшком, залысинами и голосом районного прокурора. Сейчас он толкнет длинный и насквозь фальшивый тост о любви. В моем времени — прошлом? будущем? — таких уже не останется, они будут вытеснены молодыми конферансье с тщательно отрепетированными шутками. Но и те и другие одинаково банальны.

Я сидел вместе с музыкантами ансамбля за специально накрытым для нас столиком сбоку от сцены. Юрка Ефремов, опохмелившийся и оживший, уже начал хищно оглядывать зал в поисках одиноких женщин.

Зайцев потягивал белое Ркацители, морщась от его кислоты. Пузырёв пил коньяк маленькими глоточками, как чай, закусывая почему-то соленым огурцом. А Петров, чье самомнение не помещалось в тесном ресторанном зале, сидел с отрешенным видом, словно размышлял о высоком искусстве.

Первая, официальная часть свадьбы шла своим чередом. Гремели стандартные тосты, гости орали «горько!», молодые неловко целовались. Изрядно выпив, публика потребовала музыки.

— Пора начинать, — сказал подошедший отец невесты. — Гряньте что-нибудь весёлое.

Ансамбль громко и чётко вступил, подняв с мест большую часть публики. Они начали прогон стандартной программы — набор советских шлягеров, разбавленный парой зарубежных хитов, переведённых на русский. «У моря у синего моря», «Чёрный кот», «Песенка о медведях», «Я встретил девушку» — музыка, от которой зубы сводило в моём прошлом.

Я наблюдал за их игрой с профессиональным интересом, оценивая каждого музыканта, их сыгранность, подачу.

Сразу отметил приличное звучание этого работающего в сфере обслуживания музыкального коллектива.

Петров очень неплохо владел голосом и гитарой — чувствовалась многолетняя практика, не было и следа юношеского выпендрёжа. На него, скорее всего, можно было положиться во всех отношениях.

Клавишник играл весьма недурно. Из своей дешёвенькой органолы он выжимал звучание целого оркестра. Можно сказать, что на нём держался весь звук ансамбля.

Юра Ефремов бас-гитарист с красноватым оттопыривающимся ухом был не слишком изобретателен, но и не засорял звучание излишними пассажами.