Сяосяо не знала, о чем идет речь, она не смеялась. Поэтому дед заговорил снова:

— Сяосяо, когда ты вырастешь, ты тоже сможешь стать студенткой!

Все покатились со смеху.

Сяосяо, будучи совсем не глупой девочкой, поняла, что такая перспектива таит в себе что-то нехорошее, поэтому поспешила возразить:

— Дедушка, я не стану студенткой!

— Да ты же вылитая студентка, так что тебе не отвертеться.

— Все равно не стану!

Собравшиеся стали подначивать Сяосяо, в один голос заявляя:

— Сяосяо, дедушка правильно говорит, ты не можешь не пойти в студентки!

Сяосяо, от волнения не зная, как быть, выпалила: «Ладно, если надо, стану, я не боюсь!» Сяосяо и правда не понимала, что плохого в том, чтобы быть студенткой.

Появление студенток в здешних местах всегда было необыкновенным событием. Каждый год с наступлением жары в шестой лунный месяц, то есть в начале летних каникул, они по трое-пятеро появлялись здесь, приезжая из одного невообразимо шумного места и уезжая в другое, далекое. В глазах деревенских жителей они были пришелицами из другого мира: странно одевались и еще более странно вели себя. Когда проходили студентки, деревенские целыми днями отпускали шуточки в их адрес.

Дед был родом из здешних мест, но, вспомнив то, что знал о жизни студенток в больших городах, пошутил, что Сяосяо нужно стать студенткой. Услышав ее ответ, он счел его забавным, но в то же время почувствовал и некоторый страх, уловив в сказанных Сяосяо словах, что шутка была не совсем безобидной.

Дед знал о студентках примерно следующее: они одеваются не по погоде, едят вне зависимости от того, голодны или сыты, спать ложатся за полночь, днем ничем путным не занимаются, лишь распевают песни, играют в мяч и читают иностранные книжки. Все они могут позволить себе любые расходы; на те деньги, которые они транжирят за год, можно было бы купить шестнадцать буйволов. В провинциальных столицах, если студенткам хочется куда-то отправиться, им не нужно, идти пешком, достаточно залезть в большую «коробку», которая доставляет их в нужное место. В городах есть «коробки» на любой вкус, большие и маленькие, и все они двигаются посредством моторов. В учебных заведениях парни и девушки ходят на уроки все вместе. Познакомившись с парнями, девушки спят с ними по собственному желанию, им не нужны свахи и свадебные подарки. Это у них называется «свободой». Студентки становятся окружными и уездными чиновниками, и, отправляясь к месту назначения, берут с собой семьи, однако по-прежнему называют мужа «господин», а сына «молодой барин». Они не держат коров, но пьют коровье и козье молоко, словно телята или ягнята. Покупая молоко, они наливают его в металлические бидоны. В свободное время студентки ходят в похожие на большой храм дома, где показывают представления. Вынимая из кармана серебряный доллар (на который в деревне можно купить пять куриц-несушек), они отдают его за клочок бумаги, с которым можно зайти внутрь, сесть и смотреть теневые представления, разыгрываемые иностранцами [20] . Когда их обижают, они не ругаются и не плачут. Некоторые из них в двадцать четыре года все еще не замужем, есть и такие, кто решается выйти замуж в тридцать, а то и в сорок лет. Они не боятся мужчин, думают, что мужчины не смогут им навредить. Но если такое случается, они отправляются в ямынь и затевают тяжбу, чтобы взыскать с обидчика деньги. Полученные деньги они иногда забирают себе, а иногда делятся с судьей.

Они не стирают и не готовят, не выращивают свиней и не разводят кур; когда у них появляется ребенок, они нанимают няньку всего за пять или десять юаней в месяц, а сами продолжают целыми днями ходить по театрам, играть в карты и читать всякие бесполезные книжки…

Словом, они ведут себя нелепо и странно, совершенно не так, как крестьяне, а некоторые их поступки можно назвать прямо-таки из ряда вон выходящими. Это стало понятно из рассказа деда, услышав который, Сяосяо вдруг испытала смутное волнение — а что, если бы она тоже была студенткой? Стала бы она, подобно студенткам, о которых говорил дед, делать такие вещи? Как бы там ни было, быть студенткой не так уж и страшно — эта мысль впервые пришла в голову простой деревенской девушке.

Услышав то, что дед рассказал о студентках, Сяосяо потом еще долго смеялась, а насмеявшись вдоволь, сказала:

— Дедушка, если вдруг завтра увидите на улице студенток, позовите меня, я хочу поглядеть на них.

— Смотри, как бы они тебя не поймали и не сделали своей служанкой.

— Я их не боюсь.

— А того, что они читают иностранные книжки и молитвы, — этого ты тоже не боишься?

— Да пусть хоть сутру «Бодхисаттвы Гуаньинь об устранении бедствий» или заклинание «крепко сожми» [21] . Я ничего не боюсь.

— Они кусаются, как чиновники, особенно любят набрасываться на деревенских, проглотят вместе с потрохами и не подавятся, — этого ты тоже не боишься?

Сяосяо твердо ответила: «Нет, не боюсь».

Как раз в этот момент муж, которого Сяосяо держала на руках, вдруг, неизвестно почему, расплакался во сне, и молодая жена начала по-матерински успокаивать его, не то шутя, не то пугая: «Братик, братик, не плачь, ну, не плачь, а то придут студентки и покусают».

Но муж продолжал плакать, с ним нужно было походить. Поэтому Сяосяо, прижимая мужа к себе, отошла от деда, а тот продолжал рассказывать собравшимся другие басни в том же роде.

С тех пор образы студенток запали в душу Сяосяо. Она часто видела их во сне, причем во сне она шла бок о бок с ними. И тоже сидела в такой коробке, которая едет сама по себе; и ехать в ней было не быстрее, чем бежать своими ногами. Во сне коробка была похожа на хлебный амбар, внутри нее бегали маленькие серые мыши с красными глазками, иногда они забирались в дверные щели, из которых торчали их хвостики.

После того случая дед, обращаясь к Сяосяо, больше не звал ее «девчонкой» или «Сяосяо», а именовал не иначе как «студенткой». И Сяосяо, по рассеянности, откликалась.

В деревне один день похож на другой, меняются лишь времена года. Крестьяне занимаются привычными для них делами, их дни, как и дни Сяосяо, заполнены вечными хлопотами. У каждого своя жизнь и своя судьба. Многие современные люди, получившие хорошее образование и живущие в больших городах, носят летом нежные шелка, вкушают изысканные яства, пьют благородные напитки, не говоря о других радостях жизни. А для Сяосяо и ее семьи лето означало тяжелую физическую работу, ежедневным результатом которой были десяток цзиней [22] тонкой пряжи из конопли и двадцать-тридцать корзин тыкв.