— Подобный закат наверняка вдохновлял древних так же, как вдохновляет сегодня нас. Чтобы по-настоящему прочувствовать эту красоту, нужно написать не одно стихотворение.

— Древние, должно быть, писали об этом, но я не могу вспомнить, кто именно.

— Может быть, Се Линъюнь. Или Ван Вэй. Нет, тоже не могу вспомнить, я и вправду старею.

— Мама, попробуй составить семисложное четверостишие, а я продолжу.

— Дай подумать…

Матушка Юй задумалась и долго шептала что-то себе под нос, но никак не могла подобрать слова. Это действительно трудно. Не зря в буддизме считается, что красоту можно постичь только сердцем и никак нельзя облечь в слова. Она улыбнулась и сказала:

— Бесполезно. Я не поэт.

И через некоторое время спросила:

— Шаочэнь, а ты?

Юноша, смеясь, ответил, что невозможно передать словами то, что создано природой, — стихи лишь разрушат естественную красоту. Мать вновь не сдержала улыбки. Они прошли по мосту, и тени их скрылись за белой оградой.

В другие прохладные летние вечера мать и сын приходили в огород смотреть, как рабочие ставят решетки для тыкв или поливают растения, и вели обычные разговоры про осенние овощи и цены на редьку. Иногда они приходили ухаживать за рассадой или собственноручно рыть оросительные канавы — это было для них естественно, не в пример тем напыщенным поэтам, что, проведя час под навесом для тыкв, берутся сочинять пасторальные стихи, подражая древним. Однако между подлинным и нарочитым большая разница.

Зимой, когда выращенная в огороде семьи Юй капуста продавалась на рынке, все жители города с большим удовольствием ее ели и нахваливали. Одобрительно отзываясь о капусте, вспоминали и о тех, кто ее вырастил, благодарили матушку Юй с сыном. Знали о них немного, но то, что они делали, всем нравилось. В этом городе, как и в других, глупцов было раз в десять больше, чем умных людей. Болтали, например, что каждый кочан капусты хозяйка Юй наглаживает руками, потому они такие крепкие и сочные. Подобные россказни свидетельствовали о зависти горожан благополучию этой семьи.

Матушка Юй преуспела также в заготовке капусты: все части кочана — корни, листья, кочерыжки — обрабатывались разными способами, приобретая разные вкусы. Знания молодого хозяина по этой части были не столь богаты, уступая его познаниям в литературе. Но при этом он каждый день отводил для работы в огороде больше времени, чем для чтения книг. Сердце его было чистым, как белое перо голубя, он находил время и для учебы, и для отдыха, и огород не был ему в тягость. Он не умел торговаться с людьми из-за мелочей, и эта его слабость вызывала у горожан еще большее уважение.

Юноша был не из тех, кто, выучившись грамоте, не хочет работать руками, и не из тех, кто заносится, разбогатев; он поддерживал хорошие отношения с местными жителями, а с мелкими торговцами общался на равных. Хоть Шаочэнь по праву относился к образованной интеллигенции, он не придавал этому особого значения и не считал, что он выше других. Шаочэнь всегда был честен с людьми и от них ждал того же. Порядочность и честность он считал высшими добродетелями. Так его воспитала матушка Юй.

Этому юноше уже давно пришла пора жениться, а у него все еще не было невесты. В этом городе молодые люди сами выбирали себе мужей и жен, тем не менее в дом Юй стали захаживать свахи. Ведомые преданностью к профессии, эти свахи, пожилые и опытные, усердно ходили из дома в дом, преувеличенно расхваливали молодых, в надежде удачно соединить их судьбы и получить за это скромное вознаграждение. Поняв, наконец, что их усилия бесплодны, они потеряли интерес к семье Юй и больше не появлялись в их доме.

Однако благодаря активности свах или по каким-то иным причинам многие в городе узнали о Шаочэне, и появилось немало девушек, тайно желавших войти в эту семью.

На двадцать второй день рождения сына матушка Юй приготовила праздничный ужин. Вечером они сидели друг против друга и пили вино, глядя в окно на огород. Это было в начале декабря, только что прошел снег, в огороде было белым-бело. Срезанные, но еще не заложенные в ямы на хранение кочаны капусты были свалены в большие кучи; покрытые снегом, они напоминали могильные курганы. Еще не убранные кочаны стояли рядами, как маленькие снеговики. Выпив немного вина, мать и сын заговорили о погоде и овощах, о том, что для капусты и редьки нужен сильный снег, тогда они станут по-настоящему ароматными. Распахнули окно. Весь огород был как на ладони.

Спускались сумерки. В огороде было тихо и безветренно. Снег прекратился. Вороны, днем промышлявшие на грядках, разлетелись. Матушка Юй сказала:

— Отличный снег в этом году!

— Сейчас только начало декабря, и никто не знает, сколько еще будет таких снегопадов.

— В этих краях даже такой снежок считается чем-то невероятным, да и на улице не холодно. А для Пекина снег — обычное дело.

— Говорят, Пекин сейчас совсем не такой, как раньше.

— Да и здесь за десять лет все изменилось!

Матушка Юй задумалась о событиях и переменах, произошедших в жизни за двадцать лет, что она провела в этом городе, и сделала глоток вина.

— Тебе в этом году двадцать два, твой отец покинул этот мир восемнадцать лет назад, республика существует уже пятнадцать лет; не только страна стала другой, но и наша семья сильно изменилась. Мне в этом году пятьдесят, я старею. Как было бы хорошо, если бы твой отец был жив!

Юноша был слишком мал, когда умер отец, он помнил только длинную тонкую трубку [11] в его руке. В те времена было модно курить иностранный табак, а сейчас даже рабочие могут купить сигареты марки «Мэйли» [12] , и никто больше не курит трубки с длинными мундштуками, и огнива уже не в ходу.