– Уровень владения зависит в равной степени, как и от нацеленных тренировок, так и от физической и душевной составляющей. То есть чем ты гибче, тем и гибче твои заклинания. Чем быстрее, тем стремительней атаки и далее в подобном духе. Хочешь с легкостью осваивать новые плюшки, будь готова легче воспринимать новую информацию.

– Почему же тогда при всех этих знаниях мое тело выглядит так? – формы как у богини, но ни особой поворотливости, ни подвижности не ощущала. Конечно, может дело в тяжелой одежде и отравлении, но пока физически хотелось только завалиться на диван и не вставать.

– Ты высококровная, как и многие аристократы, а значит на тебе висит защитный полог благодаря сильной крови. То есть магическим вмешательством тебя не убить, а значит и не светское это дело, пOтом обливаться на тренировках да в библиотеках за учебниками просиживать.

– Слов нет, - устало опустилась в кресло, обеспокоенно хватаясь за голову. – То есть хозяйка тела просто жила свою лучшую жизнь, веселясь на вечеринках и прогуливаясь по торговым центрам?

– На балах и по модисткам, - поправил, закидывая обе руки за голову для большего удобства и прикрывая глаза.

– Но как же ты смог на меня тогда покуситься?

– Обычный яд, - пожал плечами, будто нет ничего предосудительного в теме разговора. – А вот мотив максимально тупой, - искренне хохотнул, устало потирая лицо.

– Не томи, - поторопила, погружая вилку в изумительной консистенции гарнир.

– Ты же слышала мою несуразную фамилию в темнице?

– Попколиз или что-то такое, - вспомнила абсурдное Nachname (с нем. фамилия), поражаясь, как подобное пропустила цензура.

– Попкожуйкин, - поправил, закатывая глаза, - хотя фантазии у тебя как у герцогини – греби мешками.

– Ближе к делу, - поторопила, желая поскорее избавиться и от платья, и от запаха подвальной грязи.

– Разумеется, это не моя фамилия.

– Так уж разумеется? Тебя ведь так называет прислуга, – пробормотала, наслаждаясь сливочным вкусом с ноткой непонятной кислинки.

– Это то, на что ты потратила огромный резерв своей магии, а я свою дешевую честь, – театрально замолчал, видимо в ожидании оваций, но не дождался. – Мы играли в карты (эта была одна из подпольных игр, поскольку Кассандра не имела права покидать стены особняка в период траура) и ты заполучила мое имение.

– Кх, - кашлянула, пытаясь скрыть смех от глупости ставки. Кто мог догадаться поставить целый дом?

– Разумеется, я не мог остаться с голой задницей и попросил герцогиню просить о чем угодно, но не об имуществе и вот, - указал на себя ладонью, - она наложила заклятье, изменяющее фамилию на эту вульгарщину. Причем так, что и знакомые звать меня должны тоже подобным образом. Эй, это вообще то не смешно!
– попытался одернуть мой неудержимый раскатистый смех, а потом и сам хохотнул, стараясь успокоиться.

– Извини, продолжай, - стерла набежавшие слезинки.

– После недели подобного позора я не выдержал насмешек и решил, что жизнь не стоит проживать с такой фамилией и отправился в имение герцогини. Говорить по-хорошему или по-плохому, но все мы знаем, к чему привел мой приезд, - указал на мое потрёпанное платье.

– А себя-то ты как убил?

– Тем же ядом, только без стирания памяти.

– А мне он зачем?

– На случай, если я неправильно намешал зелье, и мы очнемся. Не хотелось бы попасть за решетку из-за покушения, - непонимающе покачал головой, видимо вспоминая какие-то детали. – Правда непонятно, как именно я хотел убить тебя пищевой солью и травами, но да ладно. Алхимия – определенно слабая сторона графа.

– Какой абсурд, - разочарованно протянула, едва ли понимая, что случилось. – Отложим остальное на завтра? – вымученно предложила, желая только покинуть вычурную комнату и отдохнуть. После еды тем более морило в сон настолько, что о серьезности больше не могло идти и речи.

Может я проснусь в привычном мире и похохочу от приснившегося?

Миша кивнул и повел меня в сторону спальни герцогини, поднимаясь наверх, а потом и в ближайшую комнату. Видимо, самую огромную и помпезную, потому что обстановка здесь не лучше, чем в гостиной: разного цвета куски потолка, нагромождённые побрякушками тумбы и платьями табуретки, вновь непонятные портреты и все…не могу, в глазах рябит от мешанины.

Устало двинулась к кровати, игнорируя окружение и расстегивая отчего то уже чуть менее плотно сидящее одеяние. Словно его разрезали в самых тугих местах, хотя треска ткани я не слышала, да и дыр не почувствовала.

Что ж, хотя бы перила выглядит мягкой. На один раз переспать пойдет, но завтра нужно хорошенько взяться за очищение атмосферы от шума.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, - развернулась, не зная, кого ожидать. В проеме появилась голова доктора.
– Рада Вас видеть, – мужчина застыл, широко раскрывая глаза и едва ли не выпрыгивая обратно в коридор, но я жестом пригласила его войти. Платье еще на мне.