– Мастер! – воскликнул я, легко находя Бертуччо по звуку его панического дыхания и запаху страха. – Я понял смысл ваших слов! Теперь я использую все органы чувств, а не только зрение! «Видеть сердцем» – вот что вы имели в виду! Хотя сердцем, если честно, хреново видно, но звучит красиво!

Бертуччо, который как раз пытался незаметно свалить на цыпочках, замер как олень в свете фар. Или как вор, застуканный с поличным. Или как вор-олень. Короче, замер он знатно.

– Д-да, именно! – выдавил он голосом человека, у которого одновременно случились запор и понос. – Ты молодец. Такой прогресс за два года… Невероятно. Просто невероятно. Охренительно невероятно. Пиздец как невероятно.

Я гордо выпрямился. С завязанными глазами это выглядело, наверное, как попытка слепого изобразить статую. Но ощущения были потрясающие. Я чувствовал движение воздуха, слышал дыхание людей, ощущал вибрации шагов. Как Сорвиголова, только без трагической предыстории, адвокатской практики и нормального сценария Нетфликса.

– Смотрите, мастер! – я начал вращать мечом, используя только кончики пальцев. – Теперь это легче лёгкого! Как размахивать зубочисткой! Огромной, металлической, смертоносной зубочисткой!

– О… да… потрясающе… – Бертуччо звучал так, будто его сейчас стошнит. Прямо на мои ботинки. – Но не зазнавайся, сопляк!

– Что? Сопляк? Мне тридцать лет!

– Да! Именно! Ты улучшил физические чувства, но что насчёт магического восприятия? А? Ты можешь чувствовать потоки маны? Видеть ауру? Ощущать искажения в пространстве? Предсказывать будущее? Читать мысли? Левитировать?

Чёрт. Он прав. Я настолько загордился умением не врезаться в стены и не протыкать слуг, что забыл о магической составляющей. Тупой я всё-таки.

– Вы правы, мастер. Мне ещё многому нужно научиться. Например, левитации. Это было бы круто.

– Вот именно! И знаешь что? Твой меч стал слишком лёгким. Нужен новый. Особенный. Специально для тебя! Такой особенный, что ты охренеешь!

Особенный меч? Это звучало охренительно круто. Может, с именем? «Убийца коррупции»? «Расчленитель чиновников»? «Кошмар бюрократов»? «Большая Железная Хрень»?

– Жду с нетерпением, мастер!

– Да… я тоже… – пробормотал он. – Чёрт, это было близко… Слишком близко… Нужен план…

– Что вы сказали?

– Говорю, скоро будет готово! Иди тренируйся! И не подслушивай!

Странно, но мне показалось, что мастер дрожал от страха. Причём дрожал так сильно, что я слышал, как стучат его зубы. Наверное, переволновался за мой прогресс. Какой заботливый учитель! Прямо хоть сейчас в рамочку и на стену!

***

«К ЧЁРТУ ВСЁ ЭТО! – мысленно орал Бертуччо, наблюдая, как Алекс с завязанными глазами безошибочно обходит все препятствия. – Он что, блядь, летучая мышь?! У него есть эхолокация?! Сонар?! Спутниковая навигация?!»

Парень научился нормально функционировать с завязанными глазами за два года. ДВА ГОДА! Нормальные люди и за двадцать лет такому не учатся! Это противоречит всем законам физики, логики и здравого смысла!

«Теперь он найдёт меня, даже если я сбегу на край вселенной, – с ужасом понял Бертуччо. – Он выследит меня по запаху страха! А я воняю страхом как скунс, обосравшийся от страха! Это замкнутый круг страха!»

Нужен был новый план. Что-то, что отвлечёт этого монстра в облике аристократа-подростка. Что-то масштабное. Что-то невероятно тупое.

«Точно! Самый тяжёлый меч в мире! Такой тяжёлый, что он не сможет его поднять! Длинный как телеграфный столб! Неудобный как… как… как хрен знает что, но очень неудобный!»

Но потом Бертуччо вспомнил, как Алекс вертел утяжелённым мечом одними пальцами, и понял, что это хрень не прокатит.

«Магия… нужно загрузить его изучением магии… Нет, он и это освоит за пару лет, а потом начнёт кидаться файрболами… Что же делать?! Думай, тупая башка, думай!»

И тут его осенило. Озарение снизошло на него как удар молнии в громоотвод – внезапно, больно и с запахом озона.

«Мехи! Старые, сломанные, дорогие в ремонте мехи! Это же идеально! Гениально! Я сам себе поражаюсь!»

***

Склад дома Амато был похож на кладбище забытых вещей. Или на музей плохого вкуса. Или на кладбище плохого вкуса. Мебель из разрушенного поместья, картины, изображающие непонятно что (серьёзно, это конь или осьминог?), статуи в позах, нарушающих законы анатомии, и прочий хлам, который почему-то не выкинули.

Бертуччо привёл сюда Афину и с видом Колумба, открывающего Америку (которая уже была открыта и заселена, но кого это волнует), указал на огромную груду ржавого металла в углу.