Лётный офицер Ситвелл вытирала доску. Когда последние следы формул исчезли, она повернулась к ним:

— Расписание смен то же, что и в Англии. Мы распределили вас по парам следующим образом…

Она взяла лист бумаги со стола:

— Офицеры Колвилл и Кэйтон-Уолш заступают на первую смену — с восьми утра.

Кэй взглянула на Барбару, но та смотрела прямо перед собой.

— Робинсон и Дьюар — вторая смена, с двух часов дня. Хеппл и Астор — третья, с восьми вечера. И, боюсь, Хэнди и Томас достаётся ночная вахта — с двух до восьми утра.

— Если у кого-то есть вопросы — останьтесь. Остальные — свободны. Транспорт ждёт, чтобы отвезти вас к вашим квартирам. Каждой будет выдан небольшой продуктовый набор — возьмите его с собой и передайте хозяйке дома. Помните, пожалуйста: многие бельгийские гражданские голодают. Возможно, вы и сами голодны — но будьте тактичны и ешьте скромно. Разумеется, можете взять логарифмические таблицы и линейку и тренироваться до тех пор, пока не будете решать задачи во сне. До завтра.

Фламандский вечер был тёмным, влажным, тихим. Кэй сидела на переднем сиденье джипа, с чемоданом и коробкой с продуктами в багажнике. Ей дали только имя — доктор Маартен Вермёлен — и адрес. Было ясно, что водитель не знал дороги. У него была нарисованная от руки схема, и время от времени он останавливался, и Кэй приходилось выходить и вглядываться в незнакомые уличные таблички. Они проехали через пустую площадь, пересекли мост. Свет фонаря отражался в чёрной воде. В редких окнах по широкой улице тускло мерцал свет за плотными шторами. Это, видимо, был старый центр города — по крайней мере, по зданиям с фасадной кладкой и резными окнами так казалось. Всё напоминало фламандскую живопись. Она бы не удивилась, увидев сторожа с фонарём.

После нескольких разворотов и того, как они дважды проехали мимо одной и той же церкви, джип въехал в мощёный переулок с высокими кирпичными стенами и старыми деревянными дверями. За ними виднелись силуэты домов. Водитель остановился, посветил фонариком на карту, потом на номер дома.

— Вот и всё, мэм.

— Вы уверены?

— Так здесь написано.

Они выбрались из машины. Водитель явно торопился, пробормотал, что ему ещё нужно развозить других девушек, вытащил чемодан и коробку, поставил их на мокрый тротуар, пожелал спокойной ночи и уехал. Кэй огляделась. Она не имела ни малейшего понятия, где находится, не говоря уже о том, как завтра добраться до банка. Она почувствовала короткий укол паники, но сразу же подавила его. По сравнению с полётами в одиночку на высоте восьми миль над Берлином это была ерунда. Она повернула металлическое кольцо дверной ручки, взяла чемодан, прижала коробку подмышкой и толкнула дверь плечом. Петли скрипнули и нехотя поддались.

Дорожка из истёртых камней вела через грязный сад к входной двери. Кэй позвонила и отступила назад, всматриваясь в фасад. В одном из окон наверху мелькнул свет, но его тут же закрыли шторой. Через минуту за дверью послышались шаги, лязг засовов, поворот ключа. Дверь приоткрылась, и в проёме показалась половина лица пожилого мужчины.

— Доктор Вермёлен?

— Ja?

— Я офицер ВВС Великобритании, Анжелика Кэйтон-Уолш.

Старик закатил глаза, обнажая пожелтевшие белки, и раздражённо пробормотал что-то на фламандском.

— Простите, я не понимаю, — сказала Кэй.

— Je ne parle pas anglais!

— Peut-on parler francais?

Он нехотя хмыкнул:

— Oui.

И снова — на помощь пришли монашки из школы Божьей Матери.

— Je suis l'officier de section Angelica Caton-Walsh de la force aerienne britannique. Vous m'attendez?

Он всмотрелся в её лицо, затем в коробку, потом снова на неё.

— J'ai dit a l'officier anglais: non!

Я сказал английскому офицеру: нет. Кэй пробормотала сквозь зубы:

— Вот как.

Она начинала терять терпение, стоя под дождём. Жестом указала на небо:

— Je suis desolee… mais je suis ici!

Он ещё немного поворчал, затем со вздохом открыл цепочку и впустил её.

Передняя напоминала дом её бабушки: чёрно-белый плиточный пол, изношенный коврик, тяжёлая деревянная мебель, обеденный гонг, металлический распятие, картинки с изображением святых, вышитые библейские цитаты, тиканье напольных часов и запах… не мёртвого, но старого, затхлого времени. В доме было холоднее, чем в джипе. Кэй поставила чемодан, но коробку оставила в руках.

Доктор Вермёлен запер дверь, задвинул засов. Он был лысый, костлявый, лет под шестьдесят, с пигментными пятнами на руках и черепе. Из-за плеч свисал свободный зелёный кардиган. Он крикнул вверх по лестнице:

— Амандин!

Послышался скрип половиц, и тут же начала спускаться женщина — будто заранее ждала. На ней были массивные ботинки и тёмное пальто, волосы подстрижены коротко, почти по-мужски. Через очки в тонкой оправе она внимательно осмотрела Кэй. Вермёлен сказал ей что-то по-фламандски, затем повернулся к Кэй:

— Ma femme.

Кэй протянула коробку:

— Это вам, — сказала она по-французски. — Простите за неудобство.

Женщина приняла коробку, заглянула внутрь, затем взглянула на Кэй уже немного теплее:

— Вам лучше пройти в тепло.

Кэй проследовала за ними мимо часов в кухню. Тапки Вермёлёна шлёпали по каменному полу.

Большой буфет был наполнен синим и белым китайским фарфором. Два высоких деревянных кресла с подушками и пледами стояли перед чугунной печкой. На столе лежала стопка старых книг в тканевых переплётах и пара шерстяных носков с дырками — их штопали. Мадам Вермёлен отодвинула шитьё и поставила коробку. Она аккуратно вынимала содержимое и рассматривала с выражением почти благоговейного изумления: две красные банки говядины Fray Bentos, армейские консервы с мясным рагу и овощами, пачка чая, три ломтика бекона в вощёной бумаге, банка сгущённого молока, маленькая буханка хлеба, коробочка с яйцами, плитка шоколада. Она выстроила всё это в ряд, как сокровища. Открыв коробку с яйцами, показала мужу три крохотных белых яйца, не говоря ни слова.