— Нет, подожди, — звенящим от напряжения голосом ответил Антон. — Вон там в ста метрах — арка, сквозной проход. Если через заборы перемахнем, сможем уйти во дворы.

— Хорошо, пошли… — Виктор бросил короткий взгляд в сторону. — А точнее, бежим. Быстро и молча!

Все сотрудники Службы общего контроля на площади разом вдруг повыхватывали резиновые дубинки и бросились избивать всех, кто попадался им на пути.

Давно уже Дормин не испытывал такого кайфа. Нанося беспорядочные удары налево и направо, он ревел и хохотал, тем громче, чем слышнее были крики его жертв.

Шум и крики прорезал громкий треск из множества громкоговорителей, развешанных по всей площади. Затем отовсюду разом послышался властный баритон:

— Внимание! В связи с повышенной угрозой общественных беспорядков Служба общего контроля проводит профилактические мероприятия. Если вы находитесь в зоне профилактики, неукоснительно выполняйте распоряжения офицеров Службы. Не пытайтесь сопротивляться. Не пытайтесь скрыться. Повторяю! В связи с повышенной угрозой общественных беспорядков Служба общего контроля проводит профилактические мероприятия…

Около стены лежали несколько человек — с ними профилактическая работа была, похоже, проведена основательно. Один приподнял окровавленную голову и слабым голосом произнес:

— Всё… правильно… С нами… иначе нельзя…

— Козел, — тихо и внятно ответил ему Виктор. Сам он уже схлопотал по ребрам — не сильно и без последствий: вовремя упал на землю и сгруппировался.

Где Антон? Они почти преодолели те спасительные сто метров, когда их буквально смело стадо перепуганных клерков, за которыми с веселым гоготом неслась туча черной саранчи…

…Вон он. Увернулся от одной дубинки, перепрыгнул через другую, бежит к злосчастной арке. Быстрее, парень, быстрее. Там уже скрылись двое или трое. Похоже, двое «соколов» заметили брешь… Виктор поднимается и тоже бросается бегом. Саранча летит наперерез.

…Какой-то щуплик красиво навернулся через вовремя подставленную Дормином ногу и шикарно шлепнулся на мостовую всем телом. Сержант отвернулся было, но вдруг понял, что уже где-то видел сбитого с ног. Тот самый, который толкался! Расплывшись в кривой улыбке, Дормин подошел ближе. Лягушонок без особого успеха попытался подняться. А вот тебе пинка: лежать! Э, да это же один из тех троих… стоп, их велено брать всех четверых разом. Троих он видел, а кто четвертый? А, какая разница. Дормин понял, что не может отказать себе в удовольствии, и ухватил дубинку сразу двумя руками.

Виктор добежал до арки первым. Черные с палками должны были быть еще далеко, а Антон — совсем рядом, но когда он обернулся, оказалось, что все наоборот. Перед тем, как его самого сбили с ног, Виктор успел увидеть, как над пытающимся подняться Антоном навис верзила в форме, как с деловитой обстоятельностью палача поднял над собой дубинку и в следующий миг обрушил ее на голову лежащей жертве.

Ветер будто старый искусный знахарь бродит по древним лесам и бескрайним лугам… Собирает бесчисленные запахи трав, и каждый из них — как бальзам на едва зарубцевавшиеся раны. И дышишь, дышишь, и не можешь надышаться вдосталь, и чувствуешь, как отпускает тяжесть, давившая на плечи столько лет.

Косые лучи солнца пробиваются сквозь зеленую вязь и согревают поросшие мхом стволы сонных деревьев. Лес наполнен звуками срывающейся с листьев дождевой воды, и гомон бесчисленных птиц уносится в поднебесье. Только что отшумела гроза, и где-то издалека нет-нет да и доносятся еще глухие раскаты грома. Но прямо над головой — бездонная синева… И вода, разлитая по всей долине, отражает ее: двойная бесконечность и ввысь, и вглубь. Бескрайние, залитые предзакатным солнцем просторы. Пройдет час, другой, и поднимется над мокрой травой туман, и засверкают в чернеющем небе созвездия — вспомню ли я их названия?

На востоке воцарилась огромная, похожая на сказочную горную цитадель, туча; совсем еще недавно она, иссиня-черная, обрушивала на землю свой неистовый гнев, теперь же, словно успокоившись, величественно сверкает в вечерних лучах, обвитая прозрачными рукавами случайных перистых облаков. Кажется, вечно можно рассматривать эти полупризрачные уступы, хребты и замки. Мешают лишь счастливые слезы на глазах.

Радость… Почему ты всегда приходишь в слезах?

По небу плывет крошечное облачко. Оно будто бы темнее остальных и движется странно…