Я послал ей эсэмэску:

Она перезвонила через несколько часов. Звонила из машины, и я подумал, что она, наверно, нарочно уехала из дому, чтобы поговорить без помех.

— Ты хотел у меня что-то спросить, — сказала она.

— Да. Интересно, почему мне ты запретила поступать в Мэдисон, а Вуди и Гиллелю — нет?

— Это и есть твой важный вопрос, Маркус?

Мне не нравилось, когда она называла меня «Маркус».

— Да.

— Но, Маркус, откуда же мне было знать, что они отправились учиться в Мэдисон из-за меня? Да, я очень обрадовалась, когда первый раз увидела их в кампусе. После нашей встречи в Хэмптонах я относилась к ним очень нежно. Когда мы бывали втроем, в этом было что-то очень крепкое, сильное, и я проводила с ними большую часть свободного времени. Про их соперничество я узнала только потом.

— Соперничество?

— Марки, ты же все прекрасно знаешь. Да, они по-своему были соперниками. Это было неизбежно. Помню, как Вуди в Мэдисоне тренировался на износ. Он либо сидел на лекциях, либо шел на футбольную площадку. А если там его не было, значит, он бежал десять миль по лесу вокруг кампуса. Помню, я его однажды спросила: «Вуди, а зачем, собственно, ты все это делаешь?» Он ответил: «Чтобы быть лучшим». И я не сразу поняла, что он хотел сказать: он хотел быть лучшим не в футболе, он хотел быть лучшим в глазах твоих дяди с тетей.

— Лучшим? Лучше, чем кто?

— Чем Гиллель.

Она рассказала мне несколько эпизодов их соперничества, про которые я раньше не знал. Например, однажды Гиллель предложил Александре сходить с ним и Вуди на концерт одной группы, которая нам очень нравилась и которая выступала там проездом. В вечер концерта она обнаружила у входа в зал только Гиллеля. Он объяснил, что Вуди задержали на тренировке, и они провели вечер вдвоем. Назавтра, встретив Вуди, она сказала:

— Жаль, что тебя вчера не было на концерте. Очень было здорово.

— На каком концерте?

— А что, Гиллель тебе ничего не сказал?

— Нет. Ты о чем?

Несколько дней спустя Гиллель уселся со своим подносом рядом с Александрой в университетском кафетерии и спросил без обиняков:

— Слушай, Алекс, если бы тебе надо было выбрать дружка, а вокруг бы никого не было, кроме нас с Вуди, ты бы кого выбрала?

— Что за странный вопрос! — ответила она. — Из вас двоих — никого. С друзьями любовь не крутят, это все портит. Предпочла бы остаться старой девой.

— А Вуди? Вуди тебе нравится?

— Да, Вуди мне очень нравится. Почему ты спрашиваешь?

— Он тебе нравится или очень нравится?

— Гиллель, ты куда клонишь?

Потом настал черед Вуди. Однажды они с Александрой сидели в библиотеке, и он спросил:

— Что ты про Гиллеля думаешь?

— Только хорошее, а что?

— Он тебе по сердцу?

— Да почему ты спрашиваешь?

— Так. Просто, по-моему, вы очень близки.

Они словно открывали для себя понятие предпочтения. Они всегда были вместе, неразлучны, одинаковы, и вдруг осознали, что в отношениях с другими людьми не могут быть единым целым, что они — два разных человека. Александра рассказала, что они решили опробовать принцип предпочтения на практике: пытались выяснить, кого из них предпочитает Патрик Невилл. С кем он больше будет общаться? А если они будут вместе ужинать, то рядом с кем он сядет? Кто из них произведет на него большее впечатление?

Александра считала, что Патрик предпочитал Гиллеля. Он восторгался его умом, его блестящими рассуждениями. Патрик часто спрашивал его мнение по поводу текущих дел, экономики, политики, кризиса на Ближнем Востоке и бог знает чего еще. Когда Гиллель говорил, Патрик всегда внимательно его слушал. Разумеется, он очень ценил Вуди, но отношения с ним были менее глубокими, чем с Гиллелем. Гиллелем он по-настоящему восхищался.

Однажды, перед матчем «Титанов» против Нью-Йоркского университета, Патрик в воскресенье пригласил Вуди к себе. Они провели вечер вместе, болтали о пустяках и попивали виски. Гиллелю Вуди ничего говорить не стал. Выяснилось это, когда Александра проболталась в совершенно безобидном разговоре.

— Ах вот как? Вуди в воскресенье был у тебя? — спросил Гиллель.

— Ты не знал?

Гиллель страшно разозлился:

— Не могу поверить, что он со мной так обошелся!

Александра сразу попыталась его утихомирить:

— А что, это правда такая трагедия?

Он уставился на нее сердито, как на последнюю дуру:

— Да, трагедия. А тебе, конечно, и в голову не пришло меня предупредить?

— Ну о чем тебя предупреждать? — вспыхнула она. — Можно подумать, я твою подружку застукала с другим и тебе ничего не сказала.

— Я думал, мы с тобой все друг другу говорим, — выпалил он, поморщившись.

— Слушай, Гиллель, может, хватит дурака валять? Мне какое дело, кто что из вас кому сказал? Я тут ни сном ни духом. И вообще, ты же меня водил на концерт без него.

— Это совсем другое дело.

— Да ну? Это почему же?

— Потому что…

— Ох, Гиллель, избавь меня, пожалуйста, от ваших с Вуди выяснений отношений.

Но Гиллель не угомонился. Он решил, что раз Вуди тайком ездит к Патрику, то и ему можно. Однажды под вечер Александра с Вуди сидели в кафетерии и увидели через стекло, как Патрик с Гиллелем выходят из административного здания. Они тепло пожали друг другу руки, и Патрик направился на парковку.