— Сэлинджер…

Внутри у меня все перевернулось.

Аннелизе вышла растрепанная, встревоженная. Без косметики она мне показалась такой красивой. Она взяла мое лицо обеими руками, рассмотрела синяк.

— Кто тебя так отделал?

— Успокойся, ничего страшного.

— Тот же самый тип? Из бара «Лили»?

— Это только выглядит скверно. — Я изобразил пару дурацких гримас, пытаясь ее успокоить.

От боли слезы выступили на глазах.

— На этот раз он так легко не отделается. Я звоню карабинерам.

Я ее остановил.

— Оставь, пожалуйста.

— Что происходит, Сэлинджер?

Она не разозлилась. Она испугалась.

— Это Макс.

— Командир Крюн? — Аннелизе была в шоке. — По пьяни?

— Нет, не по пьяни, и я в каком-то смысле это заслужил.

Аннелизе отстранилась.

Уверен, она подспудно догадывалась о том, что я затеваю. Часами сижу в своем кабинетике перед компьютером. Вдруг срываюсь с места и уезжаю. Знаки, которые ее разум не мог не зафиксировать. Просто она не хотела в этом признаться самой себе. Но теперь было невозможно что-либо отрицать.

— Над чем ты работаешь?

Голос ровный, бесцветный. Лучше бы она кричала.

— Ни над чем.

Аннелизе надавила пальцем на синяк.

— Больно?

— Черт, да, — дернулся я.

— Мне еще больнее от твоей лжи. Я хочу услышать правду. Сейчас. Немедленно. И постарайся говорить убедительно.

— Может, пройдем на кухню? Мне нужно чего-нибудь выпить.

Аннелизе повернулась и, не говоря ни слова, исчезла в коридоре, погруженном в темноту. Я последовал за ней. По дороге заглянул в спальню Клары. Дочка спала на боку, свернувшись калачиком. Я поправил одеяло. Потом спустился в кухню.

Аннелизе уже поставила бутылку пива на стол.

— Говори.

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала: это не работа.

— Не работа?

— Нет. Просто способ взбодриться, не дать мозгу закоснеть.

— Для этого нужно, чтобы половина деревни бросалась на тебя с кулаками?

— А это издержки.

— Я — тоже издержки?

Я заметил, что у нее дрожит голос. Попытался взять ее за руки. Но успел только коснуться их. Они были ледяные. Аннелизе отдернула руки, сложила их на животе.

Я пустился объяснять, старательно избегая слова «наваждение».

— Так что это не работа, — заключил я. — Мне это нужно, чтобы…

— …чтобы — что?

— Чтобы не сойти с ума. — Я склонил голову. — Я должен был раньше поговорить с тобой.

— Так вот о чем ты думаешь? Что должен был поговорить со мной раньше?

— Я…

— Ты обещал. Год отдыха. Целый год. А на самом деле? Сколько ты продержался? Месяц?

Я промолчал. Она была права.

«Б», «брехун».

— Боже, ты как ребенок. Ввязываешься во что-то очертя голову, не думая о последствиях. Ты даже не в состоянии…

— Аннелизе.

— Ни слова больше. Ты обещал. Ты солгал мне. И что ты скажешь Кларе завтра утром? Что нечаянно натолкнулся на кулак?

— Придумаю какую-нибудь забавную историю.

— Этим ты все время и занят, правда? Придумываешь истории. Мне бы следовало уйти от тебя, Сэлинджер. Забрать ребенка и уйти. Ты опасен.

Эти слова повергли меня в шок.

Внутри у меня все сжалось. Боль исчезла.

— Ты это не серьезно, Аннелизе.

— Серьезно.

— Я совершил ошибку, — признался я, — и сам это знаю. Я лгал всем. Тебе, Вернеру. Всем. Но такого я не заслуживаю.

— Ты заслуживаешь худшего, Сэлинджер.

Я пытался приводить какие-то доводы в свою защиту, но Аннелизе была права. Я выказал себя дурным мужем и еще худшим отцом.

— Ты болен, Сэлинджер. — Тон Аннелизе изменился. В ее голосе слышались слезы. — Тебе нужны лекарства. Я знаю, ты не принимаешь их.

— Лекарства тут ни при чем, я просто хотел…

— Доказать самому себе, что ты — это ты? Что ты не изменился? Ты едва не погиб на том леднике. Если ты полагаешь, что это не изменило тебя, значит ты действительно идиот.

Я стиснул зубы. Во рту пересохло, язык превратился в лоскут кожи.

Убирайся.

— Бесполезно делать вид, будто все в норме. Ты изменился. Я изменилась. Даже Клара изменилась. Это в порядке вещей. Бывает опыт, через который нельзя пройти и остаться при этом невредимым.

— Нет, нельзя.

— Думаешь, я ничего не замечаю? Я все вижу. Я знаю тебя. Вижу этот взгляд.

— Какой взгляд?

— Зверя, запертого в клетке.

— Я уже почти выбрался.

Аннелизе с огорчением покачала головой.