Такие методы борьбы – усобицы, мародерство и открытые сражения между соседними королями – можно считать типичными и для внутрискандинавской жизни [1374] .

Саги сообщают и некоторые другие интересные сведения о порядке тогдашних сражений, о чем отчасти говорилось и ранее (в части 2). Перед началом битвы происходила перебранка, обмен похвальбами, угрозами и оскорблениями в адрес противника [1375] . Иногда стороны выдвигали «поединщиков» – по одному лучшему, прославленному воину, для их схватки между собой. Сражение обычно начиналось утром: в «Старшей Эдде» («Речи Регина») прямо говорится, что не годится, не стоит вступать в битву вечером [1376] . Схватки на суше происходили как с оружием, так и врукопашную. В морских сражениях в ход шли копья, дротики, стрелы; а когда дракары или другие суда сцеплялись баграми и крючьями борт к борту, то, как уже говорилось, воины брались за секиры и мечи. В таких битвах поведение каждого было на виду, и требовалось большое мужество и искусство, чтобы уцелеть, тем более одержать победу. Из саг не ясно, были ли приняты у скандинавов конные сражения. То, что воины имели боевых верховых лошадей, следует из ряда саг. Вполне привычными были и такие необходимые для конницы атрибуты, как уздечка, седло и шпоры. Но не исключено, что в эпоху викингов воины, как издавна было принято у германцев, перед сражением спешивались и бились пешим строем.

Подобным же образом сражались противники и во время острого соперничества знатных родов каждого королевства, особенно из-за власти, политического верховенства.

Вообще практически вся скандинавская знать, включая семьи конунгов, была между собой в родстве или свойстве. Первые короли Швеции и Норвегии вышли из общего рода Инглингов; к тому же они, как и датские короли из рода Кнютлингов, имели родственные связи в соседних германских, балтских, славянских землях. Поэтому династические счеты были крайне запутанными, а распри из-за них трудноразрешимыми. Дело осложнялось тем, что сама система престолонаследия долго была неупорядоченной, как, впрочем, в большей или меньшей степени по всей Западной Европе.

Поскольку майората в Скандинавии не существовало, король мог завещать трон младшему или самому любимому сыну. Но его завещание соблюдалось отнюдь не всегда, поскольку права на престол принадлежали как бы всему королевскому роду и корону могли наследовать или захватывать братья, дяди, племянники, побочные дети короля. Датскому королю Свейну Эстридсену, близкому родичу короля Кнута Великого (первая половина XI в.), наследовали поочередно пять его сыновей-бастардов. В Норвегии Магнус Добрый сын Олава Святого (Толстого) одно время делил управление страной со своим дядей по отцу Харальдом Суровым (40-е гг. XI в.), а затем с кузеном Олавом Тихим. Одновременно начали править и три сына конунга Магнуса Голоногого (1093–1103). Второму из них, пережившему братьев, наследовал четвертый сын – Харальд Гилли, а позднее правили в разной последовательности три сына последнего. После внука Харальда Гилли – Харальда Широкоплечего (1161–1162) правил внук его брата Магнус Эрлингссон и т. д. Если правили одновременно отец и сын, или несколько сыновей покойного короля, или его другие близкие родичи, то все они называли себя и считались конунгами. Неупорядоченность престолонаследия была серьезным фактором возникновения междоусобиц, разнообразные побудительные мотивы и жесткие методы которых мучили народы на протяжении столетий.

«Сага об Инглингах» рисует раннюю историю королевских родов Норвегии и Швеции как кошмарную в своей обыденности череду убийств конунгами друг друга и гибели множества знатных людей, соперничества и убийств родных братьев и вообще близких кровных родичей.

Произошло это так. Ингъяльд сын конунга Энунда Дорога, придя к власти в Упсале, решил стать единственным конунгом. Дело в том, что «власть конунга стала распыляться в роду [Инглингов] по мере того, как он разветвлялся».

Дошло до того, что «некоторые конунги расчищали лесные дебри, селились там и так увеличивали свои владения» (!). И к моменту прихода к власти Ингъяльда «было много местных конунгов». Так вот, «Ингъяльд велел устроить большой пир в Упсале, чтобы справить тризну по Энунду конунгу, своему отцу».

Это было время середины зимы, и все малые конунги собрались в Упсале для главного жертвоприношения. «Ингъяльд велел построить палаты, не менее просторные и роскошные, чем палаты конунга в Упсале, и назвал их палатами семи конунгов. В них было приготовлено семь престолов. Ингъяльд конунг послал гонцов во все концы Швеции [1377] и пригласил к себе конунгов, ярлов и других знатных людей» из разных свейских областей.

На эту тризну приехали шесть конунгов, не явился только конунг области Сёдерманланд, так что, когда приехавшие конунги расселись «по престолам», один из престолов остался свободным. Все, кто приехал, «были размещены в новых палатах. Ингъяльд разместил свою дружину и всех своих людей в своих палатах». После того как Ингъяльд, согласно обычаю (см. ниже), был провозглашен конунгом, принесли Кубок Браги. «Ингъяльд конунг встал, взял в руки большой турий рог и дал обет увеличить свою державу вполовину на все четыре стороны или умереть. Затем он осушил рог».

Когда вечером опьяневшие гости разошлись по приготовленным для них спальням, Ингъяльд велел своим людям вооружиться, как было заранее договорено, что они и сделали. Затем они отправились к новым палатам и подожгли их. «В них сгорели шесть конунгов и все их люди. Тех, которые пытались спастись, немедля убивали. После этого Ингъяльд конунг подчинил себе все те владения, которые принадлежали [этим] конунгам, и собирал с этих владений дань» [1378] .

Всего же Ингъяльд обманом и жестокостью погубил 12 малых конунгов, обольстив их всех обещаниями мира. Согласно легенде, он был потому таким жестоким, что его накормили жареным волчьим мясом [1379] . Он вошел в историю страны как Ингьяльд Коварный, и именно он в результате своего злодеяния объединил земли свеев (гл. XXV–XXXIX и сл.). Однако позднее сожгли и его, это произошло, видимо, где-то в конце VIII – начале IX в. Первым общим королем всех свеев считается Эрик Победоносный (ок. 985).

О войнах «племени шведов» (свеев) и гаутов (гётов), о битвах между ними свидетельствуют англосаксонские поэтические произведения, особенно эпическая поэма «Беовульф» (ст. 2395, 2920 и сл.) и средневековая песнь «Видсид», восходящая к очень ранним временам (ст. 31); оба произведения проникнуты гётским патриотизмом. В первом из них сказано, что некоторые сражения происходили именно на пограничной территории – на льду озера Венерн. Впрочем, в «Младшей Эдде» лед озера Венерн является местом битвы между гаутами и норвежцами, так что, скорее всего, с гаутами сражались и те и другие. Позднее соперничество между соседними свейским и восточным гётским королевствами вылилось в борьбу между правящими там знатными семьями: эстгётским родом Сверкеров и свейским родом Эриков, при активном вмешательстве соседних стран. Объединение Швеции произошло, как уже известно, при гёте Олаве Шётконунге (ок. 990/995 – ок. 1022/24), который формально собрал под своей властью оба королевства и пробыл конунгом 27 лет. В мифологической «Саге о Хервёр» о нем говорится, что «он был конунгом долго и был могущественным. И в его дни была Швеция названа христианской» [1380] . С тех времен шведские короли в течение многих столетии именовались rex Sveorum Gotorumque, т. е. «король свеев и гётов». После смерти Эмунда Старого (1060) и прекращения в Швеции рода Инглингов власть захватил вестгётский «большой человек» (предводитель) Стейнкель, основавший в Швеции как бы новую династическую традицию. После его кончины (1066) добился власти его сын Инге Старый (ок. 1080 – ок. 1110). В «Саге о Магнусе Голоногом» говорится, что Инге сын Стейнкеля считался могучим конунгом и, естественно, претендовал на Вестгёталанд (Западный Гётланд). Этa область хотя и тяготела к родственному ей Эстгёталанду, но вместе с тем была в ощутимой зависимости от Норвегии. Судя по «Саге об Инглингах», в 30-х гг. XII в. было достигнуто соглашение, что представители свейского и гёгского родов будут править поочередно. Это соглашение вроде бы действовало до середины XIII в., но на самом деле и те и другие вне всякой очередности свергали, изгоняли и убивали друг друга. Чтобы не потерять гётские земли, свеи смирились с тем, что трон Швеции долго «перекидывали» друг другу представители гётских и свейских королевских семей – Стейнкелей, Эриков, Сверкеров, Фолькунгов-Биргерссонов, причем гётские королевские роды решительно преобладали [1381] .

Всего в хронике «Христианские короли Швеции» перечислены 18 королей, правивших страной с начала XI до второй трети XIII в., т. е. от Олава Шётконунга до Юхана Сверкерссона (1116–1222). С особым почтением говорится в «Хронике» о роли Сверкеров, за которых к Богу возносят благодарственные молитвы. Однако старший Сверкер был убит (ок. 1156). Сменивший его Эрик (Йердвассон), впоследствии канонизированный, «силой захватил королевскую власть», но вскоре погиб (1160) от руки Магнуса, считавшегося «датчанином», поскольку он был сыном шведской принцессы Ингрид от ее первого мужа, датского принца. Тем не менее Магнус претендовал на шведский престол и получил его. Его брат попытался проделать нечто подобное с Вальдемаром I (Великим) в Дании, но был уличен и ослеплен. Затем, как говорится в хронике «Христианские короли Швеции», сын Сверкера Карл «лишил жизни короля – [своего] дядю Магнуса в [шведском городке] Эребру» и сам стал королем (ок. 1160 – ок. 1167). Некоторое время спустя сторонники рода Эрика и его сына Кнута убили Карла Сверкерссона, «избранного единодушной волей народа» (!). В хронике написано по этому поводу, что Кнут Эрикссон «завоевал Швецию мечом и лишил жизни короля Карла Сверкерссона, короля Коля и короля Бурислава» – видимо, союзников Карла. Кнут одержал много побед в Швеции и «много потрудился», прежде чем «усмирил Швецию» [1382] .