«Роскилльская хроника» дает ясные представления о войнах, которые вели датские короли начиная с IX в. Харальд Клак, который правил в Дании в 10–20-х гг. IX в., как мы знаем, ходил на франков и был даже предусмотрительно крещен императором Людовиком Благочестивым. Сын Горма Старого король Харальд Синезубый (ок. 950–986/987), который первым ввел в Дании христианство, воевал с поморскими славянами, в Восточной Прибалтике и утвердил свою власть на юге Скандинавского полуострова. Его сын Свейн Вилобородый (986/987–1014) трижды попадал в плен к полабским и поморским славянам-склавам, а незадолго перед кончиной «завладел Британией». Кнут Великий Датский правил более 30 лет, имея под своей властью и Норвегию, и Англию.

Короли сражались рядом с простыми воинами, их доблесть испытывалась оружием, и многие из них погибали в междоусобицах и в заморских экспедициях.

Последним королем-викингом, павшим в битве, считается Харальд Суровый Норвежский, который в 1066 г. предпринял попытку вновь покорить освободившуюся от власти скандинавов Англию. Но и позднее датские короли, памятуя об англо-скандинавской империи Кнута Великого и стремясь продлить выплаты Англией «датских денег» (см. часть 1), собирали военные экспедиции в Англию, уже попавшую под власть Нормандской династии. Известны их безрезультатные походы 1069/70 г. и несостоявшийся поход 1085 г. [1369]

Таким образом, последняя волна активных походов викингов, которую отсчитывают примерно с 980 г., сошла на нет лишь к концу XI – началу XII в. А в предыдущие три – три с половиной столетия жизнь скандинавских правителей постоянно проходила в викингах. И, как правило, начиная борьбу за власть, а затем борясь за то, чтобы ее удержать, будущие верховные короли часто прибегали к помощи воинов-викингов из соседних стран и нередко приглашали на службу берсерков.

Под знаком креста и под предводительством королей или членов их семей проводились и последующие – с конца ХII – XIII в. – военные экспедиции: в далекую Святую землю, но главным образом в близкие Прибалтику и Карелию.

«Сага об Олаве Святом» свидетельствует, что споры из-за территорий и торговых путей не прекращались между конунгами, их сыновьями-наследниками, родичами и соседями никогда. Так, потомки Харальда Прекрасноволосого правили Норвегией с IX до последней трети XII в., но в каждом поколении дяди, братья и сыновья короля боролись за его престол, убивая друг друга. Началось с того, что любимый сын Харальда Прекрасноволосого Эйрик Кровавая Секира, которого он нарек своим преемником, после смерти отца убил почти всех своих братьев. Роду Инглингов – королевской династии норвежцев и шведов – убийства из-за власти было даже предсказано; скорее всего, однако, это предсказание является вымыслом или поздней вставкой, своего рода объяснением исторической реальности. О непрерывных ссорах и сражениях между соседними скандинавскими королями и ярлами в XI в. пишет Адам Бременский. В уже упоминавшейся «Саге о сыновьях Магнуса Голоногого» рассказывается, как в борьбе за престол брат убивает брата. Свейн Вилобородый, датский конунг, убил своего отца Харальда Синезубого и, судя по некоторым данным, отменил христианство, им введенное. А «Сага о сыновьях Харальда Гилли» признает, что в случившейся тогда междоусобице люди готовы были убивать даже детей своего противника [1370] . Саги свидетельствуют, что эта яростная борьба продолжалась довольно долго [1371] . Дележ и передел власти между королями и в королевских семьях – поучительные и тяжелые страницы истории не только того времени [1372] , но и нескольких следующих за ним столетий.

В условиях борьбы всех против всех приходилось либо бороться, либо терять свое королевство, часто вместе с жизнью. Конунги малых королевств сражались не только за выживание, но и за верховенство, и в процессе этой борьбы происходило слияние самих малых королевств. На первых этапах эпохи викингов между собой враждовали правители территориально-племенных объединений – ранних государственных образований, как, например, у тех же свеев и гётов или других пограничных политических общностей. В поэме о Беовульфе сказано, что постоянно воевали (на море) даны и фризы, соседи англов по Балтике (ст. 1069 и сл., 1071). Распрям между данами и фризами посвящена и англосаксонская средневековая песнь «Битва в Финнсбурге», возникшая в догосударственные времена [1373] .

Теперь – о военных опорных пунктах королей. В междоусобицах и при защите от нападений, в том числе со стороны многих находников, важную роль играли крепости, или, как их обычно называли, «борги» («бурги»), окруженные валами. В то время их сооружали из земли, иногда укрепляя вал снаружи бревнами. Поверх вала сооружали палисад-частокол из заостренных бревен, направленных наружу, а вокруг выкапывали ров. Эти земляные бастионы нельзя недооценивать: в то время они были достаточно неприступными, прежде всего внутри самой Скандинавии и на Балтике. Короли специально сооружали такие крепости, а также укрепляли свои резиденции.

Когда норвежский конунг Магнус Голоногий (рубеж XI–XII вв.) со своим войском стал захватывать Западный Гёталанд, он с боями дошел до озера «Венир» (совр. Венерн); и там, на острове, они соорудили «крепость из дерна и бревен», окопали ее рвом. Дело было осенью. Туда доставили «съестные и другие необходимые припасы. Конунг оставил в крепости «отборное войско» – триста шестьдесят воинов с двумя командирами, сам же вернулся в Вик (городок и область на юго-востоке Норвегии). Узнав все это, шведский конунг Инги сын Стенкеля дождался, пока озеро замерзнет, и с тремя сотнями воинов осадил крепость. Сначала он предлагал норвежцам уйти, оставив награбленное и забрав лишь свое добро – оружие, коней и припасы. Те отвергли это предложение. Началась осада. «Конунг [шведский] велел подвезти камни и бревна и засыпать ров. Затем он велел взять якорь, привязать его к длинному бревну и забросить на деревянную стену. Множество людей взялись за бревно и разломали стену. Затем развели большие костры и стали метать горящие головни в норвежцев. Тут норвежцы попросили пощады, и конунг велел им выходить без оружия и плащей, и когда они выходили, каждого из них секли прутьями». После этой унизительной процедуры норвежцы возвратились на родину, «а жители пограничных лесов», которые они сжигали, «вернулись под власть Инги конунга» (гл. ХII – ХIII).

В «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» (гл. X–XI) Снорри рассказывает о защите крепости у города Конунгахелла (в устье реки Гёты) от приплывших на кораблях вендов. Их конунг Реттибур привел с собой военачальников – знатных людей, а всего у него было «пять с половиной сотен вендских шнек, и на каждой шнеке было сорок четыре человека и две лошади». Отправив часть воинов на веслах вверх по реке, Реттибур осадил город с двух сторон. Сначала он выиграл жестокую схватку с купцами у пристани, где венды потеряли почти половину кораблей вместе с людьми; но затем нападавшие ограбили купеческие корабли и сожгли их, а потом сожгли дотла и город. «После этого они двинулись всем войском к крепости и приготовились к ее осаде». «Реттибур конунг велел предложить тем, кто укрылся в крепости, сдаться и обещал, что выпустит их из крепости с одеждой, оружием и золотом». Но осажденные отвергли это предложение и «взошли на стены крепости. Одни стреляли из луков, другие метали камни, еще другие – колья». Когда у них кончились стрелы, стали рубить надвое колья. Осаждавшие крепость венды несли большие потери. Среди них был снайпер, «стрелок из лука, который каждой стрелой убивал человека. Перед ним стояли два воина со щитами», они защищали его, но обороняющимся удалось отвлечь одного из щитоносцев и выстрелить так, что «стрела прошла между щитами, попала стрелку в лоб и вышла у него на затылке». И Снорри, симпатии которого ясны, продолжает: «Когда венды увидели это, они все завыли, как собаки или волки». Но поскольку обороняться было уже почти нечем, осажденные приняли предложение сдаться, но при том условии, что их выпустят с оружием, одеждой и тем, что они смогут унести из своего добра. «Это было очень опрометчивое решение, ибо язычники [венды] не сдержали слово». Они всех взяли в плен, многих убили, прежде всего раненых и вообще тех, кого было «трудно взять с собой». Крепость они разграбили, а позднее сожгли и городскую (главную?) церковь Креста, разделили пленных между собой и увезли их. Пленники «долго оставались в Стране Вендов в рабстве», а те, кому удалось освободиться и вернуться домой, «стали жить хуже, чем раньше». Сага свидетельствует, что торговый городок Конунгахелла уже не смог достичь прежнего процветания; к этому можно добавить, что через пару столетий Конунгахелла уже вообще перестала фигурировать среди торговых городов страны.