Регнвальду Кали сыну Коля, который в середине XII в. был ярлом Оркнейских островов и о котором рассказывается в «Саге об оркнейцах», приписано авторство некоторых отдельных вис. В одной из них перечислены девять умений или искусств, которыми владеет автор: умение хорошо писать висы и привычка много читать («я… книжник»), хорошо играть в тавлеи и ходить на лыжах, владеть луком, веслом и рунами, ковать и играть на гуслях [681] . Преемственность во владении «искусствами» по отношению к эпохе викингов здесь очевидна.

Конечно, скандинавам эпохи викингов, когда они особенно много разъезжали по разным странам со служебными, торговыми или иными целями и несли службу при владыках в разных землях, было полезно, даже необходимо знать иностранные языки. В сагах встречаются эпизоды, когда торгующие или пытающиеся договориться о чем-либо с иноземцем скандинавы оказывались в неразрешимой и даже враждебной ситуации, если обе стороны не знали языка друг друга.

О том, как обстояло дело с изучением чужих языков в самой Скандинавии, по сагам судить невозможно. Исходя из того, что мать Олава Павлина, ирландка по происхождению, научила своего сына ирландскому языку, можно предположить, что в процессе воспитания знающие иностранные языки люди могли передавать эти знания своим детям и воспитанникам. В «Саге об Ингваре» дважды упоминается некая особая «школа» на Руси, где обучали языкам, имевшим хождение на восточноевропейских и, возможно, вообще на восточных путях. Швед Ингвар учился там три года, его сын Свен – год [682] . Такое сведение было бы бесценным, но, скорее всего, это вставка, относящаяся к христианской школе. Что касается Скандинавии, то только в «Саге об исландцах» (гл. 36) говорится об учреждении в 1218 г., при епископе Гудмунде, школы «на Пригорках», где учителем был некий Торд Сайда. Школы при церквях устраивались, конечно, на Севере, но уже в совсем другое время.

Примерно так же воспитывали детей в семьях бондов, более скромных по положению, нежели знатные люди. Так, в одной из саг дети-соседи «играли вместе в детские игры… и занимались всеми теми физическими упражнениями, которым в те времена люди обучали своих сыновей». Мальчики – сын бонда и сын вдовы – дружили и стали побратимами. Оба выросли сильными и высокими, им обоим хорошо удавались физические упражнения [683] .

Очевидно, что и детские игры, включавшие различные соревнования и поединки, служили для тренировки выносливости, силы, сметливости, выдержки и других качеств, необходимых взрослому мужчине. Не случайно при любимой скандинавами игре в мяч создавалась и команда из мальчиков. Эгиль, как уже говорилось, участвовал в ней, будучи лишь 7 лет от роду. А вот Греттир (из «Саги о Гисли», гл. 1) пошел играть в мяч только в 14 лет, и то его уговорил брат Атли. На этих состязаниях люди мерились силой, соревновались в ловкости и даже при известных условиях налаживали отношения (гл. XV, XVIII), что было полезно и для подростков.

Об играх девочек в сагах вообще нет упоминаний. Что касается девушек, то столь же недвусмысленных сведений о воспитании в них идеальных или желательных качеств в сагах также нет. Вероятно, в большинстве рядовых семей девочку обучали взрослые женщины, с малых лет привлекая к своим делам. В сагах походя говорится о занятиях женщин прядением, ткачеством и шитьем, приготовлением пищи, об их участии в сельскохозяйственных работах, умении врачевать, гадать и т. д. На лошадях женщины, как и мужчины, ездили с детства. В связи с брачными и иными делами в сагах часто с похвалой отзываются о женщине не только красивой, но также хорошей хозяйке, знающей, как вести дом, энергичной, умеющей принять гостей и занять собеседника, умной и ловкой в обращении с мужем, детьми и прислугой и, что нередко подчеркивается, обладающей покладистым характером. Прозвище девушки Кружевная Рука свидетельствует, что она была искусной кружевницей. В целом образ идеальной жены в сагах вполне сочетается с образом идеального мужчины – мужа и воина. Характерно, что в сагах нет упоминаний о том, что девочка пасет домашних животных; похоже, все связанное со скотом, за исключением, возможно, доения, было закреплено за мужчинами. Удел женщины – семья и домохозяйство, поэтому с раннего возраста девочки готовились к замужеству, приглядывались к мужчинам, вырабатывали свои критерии, по которым следовало выбирать мужа, и впитывали житейскую мудрость старших женщин. Как ясно из части о супружестве, инициатива сватовства исходила от мужчины, девушка иногда имела возможность либо дать согласие на сделанное предложение, либо отказать претенденту. А поскольку в вопрос о браке женщины еще больше, чем мужчины, вмешивались интересы семьи и рода [684] , решение судьбы женщины не так уж часто зависело от нее самой. Противоположные примеры, которые в сагах обычно связаны с неординарными женщинами, на мой взгляд, только подтверждают общее правило.

Итак, воспитание и обучение детей происходило чаще всего как бы «между прочим», попутно, в ходе жизнедеятельности семьи, но не только их родной семьи. Повсеместно была распространена практика передачи кого-то из малолетних детей, чаще всего сына, а иногда и нескольких детей, на воспитание (fostr) в другую семью, где ребенка обычно растили до взрослого возраста [685] . Сведения об этом довольно часто встречаются в сагах. Нередко детей отдавали на воспитание родичам, например, Хельги (из «Саги о Торстейне Белом», гл. VIII) был отдан на воспитание одному из родичей [686] , на дочери которого потом женился. Оставшегося в 7 лет сиротой Стурлу Тордарсона воспитывала его бабка Гудню дочь Торда, а затем «для обучения» он переехал к дяде Снорри и, наконец, к Орэкье. Все это должно было укрепить отношения в среде родичей [687] .

Так же часто детей отдавали на воспитание в неродственные семьи, имевшие хорошую репутацию. И при этом нередко преследовалась цель положить конец враждебным отношениям. Например, Снорри Стурлусон, осиротевший в возрасте 5 лет (1183 г.), был отдан на воспитание священнику с Дымного Холма, дабы прекратить распри с ним [688] . Впрочем, так поступали и конунги. Например, Харальд Прекрасноволосый, который «имел много жен и детей», женившись на датчанке Рагнхильд Могущественной, прогнал девятерых детей от других женщин; а старшего сына от законной жены, маленького Хакона, он окрестил и отправил в Англию, где отдал на воспитание, «посадив на колени к герцогу Гутхорму». Второго же законного сына он отдал на воспитание местному знатному норвежцу («Сага о Харальде Прекрасноволосом», гл. XXXVIII) [689] . Герой «Саги о Фритьофе Смелом» был отдан на воспитание «доброму бонду» Хильдингу, которому поручили также воспитание принцессы, дочери областного конунга, после ранней кончины ее матери (гл. I).

Ритуал, который обозначается выражениями «посадить на колени» и «взять на колени», означает передачу ребенка на воспитание и упоминается в связи с сиротами также в Гуталаге. Так, если от погибшего сына остался ребенок, дед должен «взять [его сироту] на колени», обязуясь воспитать внука. Соответственно, быть на содержании, на воспитании – это «сидеть на коленях» у воспитателя, у главы домохозяйства (буквально – «на коленях мужчины», sitin i karls scavit), дожидаясь возраста, когда сирота сможет получить свою долю наследства и стать самостоятельным (гл. 20:1).

Обычно воспитатель был по статусу несколько ниже родителей воспитанника. В сагах об этом говорится прямо: «Кто растит для другого ребенка, тот из двоих и меньший» [690] .

Эта практика имела двоякую цель – воспитательную и социальную. Вырастая не в родной семье, ребенок освобождается от избалованности и учится общению с чужими людьми, приобретает житейские навыки. Не менее значимым соображением для родителей ребенка служило, вероятно, приобретение союзников, полезных связей, а для воспитателя, соответственно, приобретение покровителя, поскольку, как только что было сказано, обычно детей отдавали на воспитание людям более низкого общественного положения. Иногда при этом ставилось условие, что воспитатель завещает воспитаннику свое имущество или его часть. Но чаще всего решающую роль играла заинтересованность в поддержке воспитателя, которую он начинал оказывать не только воспитаннику, связь с которым никогда не прерывалась, но и его семье. Иначе говоря, институт воспитателей играл большую и разноплановую социальную роль в обществе людей саги.