Именно Франция сейчас считалась наиболее грозной страной с лучшей армией. И тут вот так… Русские их, оказывается, умеют бить — и в поле, и флот французский прогнали. Чего только стоил тот, для Франции позорный, абордаж русского фрегата «Митава». А потом… еще и потеря собственного фрегата «Бриллиант».

А то, что французы не смогли защитить и вывести из города тестя короля Людовика, Станислава Лещинского, стало просто-напросто пощечиной для Франции. Вот когда обратили еще более пристальное внимание на Россию другие игроки. Пруссия решила было даже предложить свои услуги по мирному соглашению, зазывая стороны в Кенигсберг.

Но ее проигнорировали. Какая-такая Пруссия? Пока всерьез эту страну не воспринимают. Австрия предложила Краков для переговоров, мол, польские дела было бы хорошо решать в Польше, но ее вестовой лишь успел прибыть в Петербург в тот день, когда иные вестовые уже были разосланы из столицы Российской империи с решением. Русская императрица посылала кабинет-министра Андрея Ивановича Остермана в Данциг.

И, вроде бы, то, что страна-победительница выбрала локацию для переговоров, вполне оправдано. Но это сделала Россия! Не начинается ли время, когда эти восточные варвары станут врываться в европейскую политику?

Именно такую мысль и повелел распространять повсеместно, во всех европейских дворах, французский монарх. И Остерман хорошо знал об этом стараясь противостоять Франции, в том числе и в Данциге.

— Давненько я не хаживал на кораблях, — сказал Остерман, сходя у пристани в Данциге. — Наша работа? Я даже знаю, кто это все сладил, потопил французский фрегат.

Андрей Иванович, вместо приветствий, указывал на торчащие из воды части «Бриллианта».

— Так и есть, это был славный бой, в котором победили доблестные воины Российской империи, — сказал бургомистр Данцига Вольдемар Боуэр.

— Не люблю лести! — жестко сказал Остерман, состроив грозное выражение лица.

Бургомистр смутился, покраснел, но Андрей Иванович вдруг улыбнулся и сказал:

— Вам льстить разрешаю!

Остерман прибыл в Данциг демонстрировать свои лучшие качества, надевать самые сложные маски. Задача, которую поставила императрица, однозначная. Нужно добиться того, чтобы Речь Посполитая отдала России уже не только де-факто, но и де-юре Курляндское герцогство.

Хитрый Остерман знал о такой задаче задолго до того, как она была озвучена. Вот только не понимал, как бы на блюдечке преподнести Курляндию императрице. А потом… Он узнал о подготовке покушения на капитана Норова.

Банду Лапы вела Тайная канцелярия, знал о ней и Остерман. Такие ватаги разбойников в Петербурге — пока что большая редкость. Это в Москве хватает бандитов, но не в столице. Поэтому о большой банде сразу же стали говорить везде, во всех кабаках.

Андрей Иванович долго думал над тем, стоит ли спасать капитана-измайловца. И решил, что отдаст все на откуп удаче Норова, в которой Остерман почти что не сомневался. Если гвардейца убьют… Так и ладно. Во-первых, кабинет-министр считал, что Норов не управляем в той степени, чтобы знать все действия капитана и командовать им. Во-вторых, скорее всего, Ушаков уже взял под свой контроль Норова. Было и в-третьих, — Остерман считал, что убийство капитана-гвардейца принесет даже и больше пользы, чем только покушение на него.

Дело в том, что Август, уже почти что король Речи Посполитой, прекрасно понимает, на чьих штыках он пришел к власти, на чем эта власть пока что держится. И ссориться с Россией ему ну никак теперь нельзя. А тут посол Августа, Линар, такое вытворяет… И с этаким тузом в рукаве можно было выжать у саксонского курфюрста и будущего короля Августа не популярные в Польше решения по Курляндии.

Норов, Норов… Помнил Остерман глаза этого гвардейца, его манеру держаться. Был бы Александр Лукич Норов не капитаном, а подполковником гвардии, следовало бы уже учитывать во всех раскладах и его. А, по мнению Андрея Ивановича, игроков у трона и без того хватает. Восходит звезда Волынского, и это явно удар по связке Остерман-Лёвенвольде.

Теперь же Андрей Иванович шел по улицам Данцига как победитель, осматривающий свои трофеи. Боуэр, бургомистр, сопровождающий русского вельможу, так и норовил заглянуть в глаза Остерману, дабы пораньше понять, какое у того настроение. Слухи про то, как отмечали в Петербурге победу в войне «За польское наследство», называемой пока что просто «польской», дошли до жителей Данцига. Многие посчитали, что русские захотят еще пограбить и Данциг, и Речь Посполитую. Варвары все-таки, им всё будет мало.

Через полчаса Остерман уже был в тронном зале резиденции польских королей в Данциге — но и только он. Август III заставлял себя ждать. Андрей Иванович этому лишь улыбался. Пробует новый король Речи Посполитой проявлять независимость? Нужно ему напомнить о том, что русские войска все еще находятся на территории его государства.

— Божьей милостью король польский… князь киевский, смоленский, черниговский… — объявлял горластый глашатай появление Августа III или, как его еще звали в Саксонии, Фридриха Августа II.