Я видел, как напряглись плечи Колосова.

— Я не ханжа, Николай Леонидович. Прекрасно понимаю, жизнь сложна, идеалов не достичь. Бумажные уставы одно, а реальность другое. Сам грешен, не святой и не судья. Но… — я пристально посмотрел ему в глаза, — губит дело не сам факт отступлений. Губит жадность. Губит вседозволенность. Когда есть негласные правила, когда соблюдается баланс, когда каждый знает свою меру и не рвёт последнюю жилу, с этим можно было мириться. Сложилось как сложилось. Но сейчас, масштабы… — Я резко отхлебнул коньяк. — Они стали чудовищными. И за этим последуют жёсткие меры, Николай Леонидович. Уже следуют. Процесс запущен.

Атаман не отводил взгляда. В его глазах мелькнуло что-то. Тревога? Сомнение?

— Вы умный командир, — продолжал я, подчеркивая каждое слово. — Талантливый администратор. Вы заслуженно на своем посту. И я… — голос дрогнул от искренности, — я искренне не хочу видеть вас опозоренным. Не хочу видеть вашу репутацию растоптанной в грязи из-за чужих, а может, и не совсем чужих, нечистых дел.

Я отодвинул бокал.

— Дистанцируйтесь, Николай Леонидович. Максимально. Пока еще есть время. Его… — я посмотрел прямо в его напряженное лицо, — его немного. Поверьте мне. Я знаю, о чем говорю.

В то время когда мы с атаманом обедали в ресторацию спустился Куликов. Поначалу он не обратил внимание на нас, но присмотревшись узнал меня. Встретившись со мною взглядом он слегка кивнул мне и дал понять, что не хочет говорить со мной при постороннем. Генерал весь обед рассеянно делал вид, что обедает, но временами он отключался и глубоко задумавшись переставал есть.

— Николай Леонидович, уверен вы не замешаны в чём-то серьёзном. Отбросьте плохие мысли и обдумайте весь наш разговор. Выход всегда есть, поверьте, я помогу вам по мере своих возможностей. Только не совершайте необдуманных поступков.

— Да вы правы, Пётр Алексеевич. Спасибо за обед. Я пожалуй пойду.

Я встал провожая начальство.

— Здравствуйте Жан Иванович, рад вас видеть, но вы говорили, что будете в Тифлисе?

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, так сложились обстоятельства. Пришлось вернуться.

Я присел к столу Куликова. Мельком глянув заметил, как он осунулся. На лице усталость, следы бессонных ночей и не весёлых размышлений.

— Выглядите вы не лучшим образом. Что, всё так плохо?

— Пока трудно сказать, Пётр Алекеевич, но перспективы вырисовываются не радостные. Хочу напомнить вам о вашем обещании выделить мне охранение.

— Даже так. — Потянул я. — Раз обещал, значит дам.

— Да, Пётр Алексеевич. Сегодня утром встретил полковника Лукьянова. Он прибыл к нам на помощь и не один. Как я понял он намеревается ехать к вам. Вот я и решил присоединиться к нему. А тут вы, собственной персоной.

— А давайте со мной, Жан Иванович. Я с каретой. Прихватим полковника и ко мне на базу. Там отдохнёте пару дней от трудов праведных. Поговорим в спокойной обстановке.

— Замечательно, я быстро соберусь и спущусь с вещами. — Обрадованно откликнулся Жан Иванович.

Я вышел на улицу.

— Аслан, Паша, помогите господину Куликову с вещами. Полковника Лукьянова не стали искать и звать, сам доберётся, да ещё не один.

База нас встретила с новым обстоятельством. Полковник Лукьянов прибывший на день раньше нас и был немного озадачен столь суровым приёмом. Они прибыли в форме драгун и Андрей знавший шапочно Лукьянова был немало удивлён его появлению у нас на базе, да ещё в количестве двадцати человек. Никто не собирался скрывать, что им не рады. Я с улыбкой наблюдал за недовольным полковником.

— Здравия желаю, Лев Юрьевич. Что ж вы, без уведомления к нам пожаловали. Да ещё в драгунской форме? Не стоит обижаться на действия моих подчинённых. Всё согласно моим наставлениям и караульной службе. База военный объект и все действия вытекают из этого обстоятельства. Вас разместили и покормили? Прошу в штаб господа. Аслан, размести господина Куликова у меня.

Мы расселись в штабе. Андрей пришёл вместе с Егором Лукичом. Лукьянов коротко изложил причину их появления у нас, чем изрядно удивил меня.

— Признаться не ожидал столь быстрой реакции со стороны вашего начальства, Лев Юрьевич.

— Это всё инициатива Дубельта. Принял решение, озадачил меня и вот я здесь. Доставить, проконтролировать обучение и прибыть с хорошим результатом. Это помимо того, что должен оказать всемерную помощь Жану Ивановичу. На всё три месяца. Как хочешь, так и выполняй. Да, мне было сказано, что средства на наше содержание вам выделены. Не обессудьте, Петр Алексеевич. Помнится, вы как-то высказались: Наше дело телячье, обосрался и стой. Вот я и стою. — усмехнулся Лукьянов. В его словах слышалась усталость и скрытое раздражение.