Поправив на голове шапку и поудобнее перехватив трость, Шмель вальяжной походкой направился от подъезда в арку, чтобы выйти на 4-ю линию. Навстречу ему в арку с улицы зашёл мужчина на вид лет сорока, хорошо одетый и также с тростью в руке. Только шёл он быстро, как будто куда-то опаздывал. И что-то в этом мужчине вору показалось знакомым. Но что, вспомнить Шмель не успел, так как поравнявшийся с ним мужчина неожиданно нанёс ему удар тростью точно в солнечное сплетение. Почувствовав, несмотря на плотное пальто и костюм сильную боль от удара, вор, сделал несколько попыток вздохнуть, но не смог иупал, потеряв сознание. Когда он пришёл в себя, то увидел, что сидит в закрытой карете с наручниками на руках, а напротив него находится мужчина, который его ударил, а по бокам вора сидели ещё двое не молодых мужчин с невзрачной и незаметной внешностью.

— Рогоза, Рубин, Петрик, княжна и генеральша в квартире? — задал вопрос сидевший напротив, в котором Шмель наконец-то узнал пассажира извозчика, который следовал за ним от Садовой улицы.

Молчать было глупо, да и в подельники к Рогозе по похищению человека, тем более генеральши, чья дочь — жена Ермака и подруга вдовствующей императрицы, ему попадать не хотелось. Это минимум пять лет каторги, а в случае, если генеральша мертва, то и все двадцать, а то и пожизненная, если не петля через военно-полевой суд. Поэтому Шмель, который смог пару раз спокойно вздохнуть и выдохнуть произнёс:

— Я видел только Рогозу и Рубина. Дальше коридора они меня не пустили. Они оба были вооружены револьверами. Я передал им маляву от Иванов, в которой они требовали от Рогозы вернуть генеральшу домой до одиннадцати часов. На сходке авторитетных людей было принято такое решение.

— Номер квартиры?

— Двенадцать.

— Хорошо. Везите его к господину Кошко, а я пошёл «ангелов» встречать, — сказал мужчина и, открыв дверцу, выскочил из кареты.

— Что будем делать? — растерянно спросил Рубин Рогозникова, когда за посланником с малявой от Иванов закрылась дверь.

— Надо срочно менять квартиру, — мрачно ответил Рогоза.

— Шмель сказал правду? Ты не отступишься?! — С усилившимся акцентом, тихо произнёс ювелир. — Но тогда Иваны облавы тебя не простят.

— Ну и пусть. Нам и в Америке, Зураб, будет неплохо, — усмехнулся медвежатник. — Деньги большие есть, ещё ювелирка Юсуповых, паспорта ты сделал. Выберемся, не волнуйся.

В этот момент в коридор квартиры вошла женщина лет двадцати пяти.

— Кто приходил? — властно спросила она.

— Посыльный от авторитетных людей. Они просят до одиннадцати часов вернуть Беневскую домой. Если я это не сделаю, то лишусь их поддержки, — хмуро произнёс Рогоза.

— Насколько я поняла, нас нашли? — теперь уже нервно произнесла женщина.

— Пока только «Иваны», но то, что именно мы похитили генеральшу сыщики и Аленин знают. Про Вас, княжна, тоже. Опознали свидетели.

— Каким образом?! — глаза великой княжны расширились от удивления.

— Не знаю. Но на всякий случай нам надо переехать на другую квартиру и затаится на время. Пускай Аленин понервничает. Смысла посылать сейчас генералу Беневскому записку, куда графу надо прийти, пока не вижу. Вся полиция, жандармы и гренадёры-кавказцы подняты по тревоге и подчиняются сейчас Аленину. Не предполагал я, что у него столько власти может быть. Но цели выманить его из Гатчины, мы добились. Теперь надо, чтобы он пришёл в нужное место, пусть и со своими «чёрными ангелами», а дальше ваш выстрел, княжна. Но сегодня лучше переждать, и надо быстрее отсюда съехать. Предчувствие у меня плохое, — Рогоза словно зверь принюхался.

— Боишься, что «Иваны» сдадут тебя полиции? — поинтересовалась Елена Владимировна у медвежатника.

— Этого не боюсь, а вот того, что посланник мог привести за собой филёров Сыскной части опасаюсь. Там ребята опытные служат, мог Шмель их и не заметить, хотя, наверняка, проверялся. Он вор в этом отношении опытный. Поэтому, Рубин, бери Петрика, гримируйтесь и идите за каретой. На ней прямо во двор заезжайте к подъезду. И шустрее, давайте. А вы, княжна, собирайте свои вещи, сюда мы больше не вернёмся.

Великая княжна Елена Владимировна, зайдя в комнату, подошла к окну и задумчиво посмотрела на улицу. В этой квартире она прожила десять дней, пока готовилась операция по устранению её личного врага Аленина. Именно его люди и под его руководством убили отца и трёх братьев, и исковеркали всю её жизнь.

Воспоминания последних четырёх лет калейдоскопом пролетели в голове девушки. Вот отец настойчиво отправляет её с матерью к родственникам в Мекленбург-Шверин, где она узнаёт о неудавшемся гвардейском перевороте, гибели отца, и всех братьев. Потом им приходит письмо от императора Николая II, в котором он запрещает матери возвращаться в пределы Российской империи, так как ему известно, что в подготовке мятежа своего мужа Великая княгиня Мария Павловна принимала активное участие.

После неудавшегося мятежа и письма императора, о содержании которого скоро стало многим известно, она и мать стали изгоями высшего общества Европы. А когда-то входили в его «первый круг».

Георг I — греческий король разорвал помолвку княжны и своего второго сына, с которым у Елены была настоящая любовь. Мария Павловна первоначально была против этого брака, так как греческий принц Николай не являлся будущим королём и не имел состояния, и, по её мнению, не мог рассчитывать жениться на Елене — одной из самых богатых невест Российской империи. Потом под уговорами княжны она сдалась. И вот всё рухнуло. Ни богатства, ни женихов.