«Великолепно! Княгиня Юсупова будет, думаю, очень довольна. Кошко сказал, что стоимость похищенных ювелирных изделий трудно оценить, так как многие из них являются семейными реликвиями рода Юсуповых. Но не меньше двадцати миллионов, если продавать, как лом. А если бы с аукциона, то все сто миллионов можно было бы выручить на начальных лотах. А с торгами и все двести, а то и больше. Один Юсуповский бриллиант весом в 41,3 карат под названием „Полярная звезда“ оценивают ориентировочно в пять миллионов», — радостно подумал я про себя и задал следующий вопрос:

— Кто-нибудь ещё кроме Рогозы и княжны в квартире есть?

— Нет.

— Оружие у них есть?

— Да. У Рогозы револьвер, как у Рубина был, а у княжны небольшой «Бульдог».

— Что сейчас делает похищенная? — задал очередной вопрос.

— Спит, Ваше превосходительство. Её усыпили хлороформом, чтобы перевезти на другую квартиру. Рогоза сказал, что надо менять квартиру, чтобы нас не нашли. Мы с Рубином за каретой шли, — с запредельной угодливостью протараторил Петрик.

— Лис, у тебя ещё вопросы есть к нему? — спросил я уже Селевёрстова.

— Никак нет, Ваше превосходительство. Разрешите довести информацию до штурмовой группы?

— Доводи, Лис, доводи. И чтобы каждый из братов знал свою задачу. С вами, что ли пойти… — задумчиво проговорил я.

— Нет уж, Ермак, не надо. А то ещё кому-нибудь вместо плеча в глаз зарядишь, — произнося этот поклёп, эта рыжая сволочь ещё и нахально мне улыбалась.

Что там не говори, а мой названный брат знал меня лучше всех. И он понял, что я промахнулся, а не убил Рубина намеренно. Не по моим принципам было убийство преступника, которого можно было обезвредить и взять живым, не дав ему возможности произвести выстрел. Для этого было достаточно попасть в плечо.

Покачав головой и улыбнувшись, с трудом сдержав желание дать Ромке, как в детстве подзатыльник, скомандовал:

— Работай, давай, Лис. А этого в карету к сыщикам отведите.

Это я уже отдал приказ Усу и Савве, которые продолжали охранять Петрика.

— Слушаюсь, Ваше превосходительство, — Ус, сняв с пояса наручники, надел их на вора и толкнул в спину, указывая направление движения.

Я же направился к тестю.

— Мама жива и сейчас спит. Ей дали хлороформ, чтобы перевезти на другую квартиру. С нею остались только Рогоза и княжна. Так что минут через десять будет штурм, и мы маму освободим, — я успокаивающим жестом положил Аркадию Семёновичу на плечо.

— Твои браты всё сделают нормально? Да? Нина не пострадает? — зачастил вопросами генерал.

— Папа, они лучшие в этом деле во всём мире. Я бы сам пошёл, но я не в той физической форме, которая для этого необходима. И давно не тренировался в составе группы. А они тренируются почти каждый день и учат этому других. Так что всё будет хорошо.

Через десять минут на площадке перед дверью в квартиру номер двенадцать с обеих сторон от неё застыли две штурмовые четвёрки. Я и тесть стояли на площадке лестницы между первым и вторым этажом, ожидая атаки. Аркадий Семёнович ни в какую не согласился подождать окончания операции на улице.

«Штурм», — скомандовал Лис. Шило, как опытный молотобоец нанёс удар кувалдой, вынося замок. Дверь мгновенно распахнулась внутрь. И первая четвёрка устремилась один за другим в открывшийся проём. Впереди шёл Тур, держа перед собой щит. Как только последний боец первой четвёрки пропали за дверью, следом за ними устремилась вторая штурмовая группа. Надо было как можно быстрее найти и обезвредить преступников, чтобы они не успели нанести вреда Нине Викторовне. А комнаты в этой квартире были по обе стороны от коридора.

Вторая четвёрка зашла в квартиру, и буквально сразу раздался крик «граната», после чего прозвучало два выстрела, а потом раздался взрыв.

«Рогоза стрелял», — подумал я, по выстрелу определив, что стреляли из полноценного Смит-Вессона, а не травматического «Baby Russian».

Тесть сунулся было вверх по лестнице, но я его остановил, схватив за рукав шинели.

— Папа, не мешай братам работать. Всё хорошо будет. Подожди ещё немного.

Беневский сделал ещё одну попытку пройти вверх по лестнице, но потом остановился и тяжело вздохнул. Мы застыли с ним в ожидании, но больше выстрелов, взрывов и криков из квартиры не доносилось. Прошло около минуты, и в дверном проёме появился с поднятой маской Чуб, который приглашающе махнул рукой и вновь скрылся в квартире.

Пройдя коридор, я и тесть остановились, думая куда пойти, но опять выручил Феофан, показав рукой на вход в одну из комнат. Как оказалось, это был зал, в котором я увидел сидящего на стуле Рогозу, на руках которого за спиной были застёгнуты наручники. Выглядел он целым и даже не помятым, но при этом очень часто моргал, пытаясь восстановить зрение после применения светошумовой гранаты.

Великая княжна Елена Владимировна лежала на полу без сознания, а лицо её представляло ужасное зрелище, будто бы она со всего маха врезалась им в стену.