Первый советник не пошевелился.

— Рад вас слышать, господин…

— Не будем называть имён. Мы ведь не в канцелярии памяти предков, ведь так?

Он подошёл ближе, налил вина из фарфорового кувшина, но не стал пить. Протянул кубок советнику — тот не взял. Не смотря на то, что советник был уверен в этом вине и своих глазах. Об этом человек говорили много жутких вещей, а мудрые люди не рискуют по напрасну.

— Я здесь по делу. Господин Лиан Жуй выражает надежду, что ваше финансовое положение и в дальнейшем остается… благополучным. Было бы печально, если бы снабжение ваших фондов прекратилось из-за недопонимания.

— Я слушаю, — сухо отозвался советник.

— Отлично. Тогда слушайте хорошо. Человек, которого вы захватили, по нашей просьбе, должен остаться в живых. Но не в покое. Он должен страдать. Желательно — в пределах разумного. Чтобы, когда Лиан Жуй предложит ему руку… она показалась ему рукой спасителя.

Советник медленно выдохнул.

— То есть… герой должен быть сломлен. И поднят, как знамя — в нужный момент?

— Именно так, — лицо человека оставалось всё таким же неприметным. — Ваша задача — не мешать. Поддержать из тени. И убедиться, что лорд-коготь не будет слишком… эффективна.

— Вы боитесь, что она вытащит его?

— Боюсь? Нет. Но… у неё есть когти. Лучше их слегка притупить. Мягко. Через протоколы, через бюрократию. Как вы умеете, а мы со своей стороны сделаем все необходимое, чтобы ручейки товара, что так любят ваши друзья, стали намного более полноводными.

Советник посмотрел на карту провинции, выложенную на полу. Как бы ему не хотелось сказать этому неприметному человеку, что не ему указывать первому советнику. Но всегда есть но. Договор с Лиан Жуем был слишком выгодным и слишком опасным, чтобы его разорвать.

— Думаю я могу помочь вам в вашей просьбе.

— Вот и отлично. Тогда мы оба знаем, что путь к благосклонности лежит через услужливость. А у вас, как всегда, безупречный стиль.

Он повернулся к портьере и, не оборачиваясь, добавил:

— И помните советник, мой господин помнит все. И добро и зло. И воздает согласно заслугам.

Ткань дрогнула, и человек исчез так же, как появился. В тишине остался только запах не выпитого вина и неоговоренных слов….

Меня поместили в одиночную камеру для особо опасных преступников. В чем меня обвиняют мне естественно никто не сообщил. А стоило мне задать вопрос, как короткая дубинка стражника по почкам сразу же объяснила, что заключенным задавать вопросы не положено.

Камера была просто роскошной. Вырублена прямо в теле скалы, как и большая часть этой тюрьмы. Три стены — глухой чёрный камень, гладкий, но пахнущий пеплом и старой влагой. Четвёртая — решётка.

Эти глупцы бросили меня сюда со смехом, что пройдет пару недель и я буду сам проситься, чтобы меня забрали отсюда. Ведь ветер любит поговорить и поиграть. Моим ответом была лишь улыбка.

Ветер действительно не умел молчать. И меня это радовало. Волны монотонно бились о скалы внизу. И этот звук резонировал с искажением в моих жилах. Тем самым, что мне предстоит изгнать.

Я знал, что будет больно. Обитель показала мне, что любое изменение дается лишь через боль. Но знать — не значит быть готовым.

Знание, что было у меня в голове говорило, что ритуал можно провести где угодно и когда угодно. Но чем больше я буду медлить, тем сильнее искажение пустит во мне корни.

Я не знал, как долго сидел в неподвижности занимаясь дыхательной гимнастикой. Тело предательски ныло. Кожа покрылась липким потом, не смотря на ледяные порывы ветра.

Искажение было внутри меня. Оно больше не требовало: прими. Оно просто ожидало, пока я ослабну.

Голос, того кто звал себя драконом направлял меня из глубины моего сознания. Он говорил меня как правильно дышать, как ощутить в себе ток эссенции. Как его контролировать и направлять.

Глубокий вдох и тут же ветер скользнул сквозь решетку обняв меня своими потоками. Сила ветра в постоянном движение. Сила, которая знает свободу лучше любых слов. Медленный — выдох.

Первый круг, самый простой, как говорил голос. Он контролируется сознанием. Но стоило мне начать, как я чуть не заорал от дикой боли в черепе. Его словно скребли изнутри, а в глаза насыпали стеклянное крошево. Стиснув зубы я продолжал управлять эссенцией.

Слезы текли из глаз. Все мое естество кричало, что надо остановиться, но я помнил слова наставника, что воля клинок истинного бойца.

Капля за каплей я очищал свою суть. Я ощущал как сущность искажения выходит из моих пор словно черный пот.