Но глифы — это не только боевые приёмы.

В них можно вложить всё, что имеет смысл: движение, предмет, знание, даже воспоминание. Трактаты говорят, что некоторые древние хранители хранили в глифах целые стихи, книги, имена павших воинов, свои чувства или желания. И однажды я обязательно разберусь с этим глубже, пока же мне нужно все, что поможет мне отсюда выбраться.

Есть ещё и взаимодействие с эссенцией, и это уже отдельный уровень головной боли. Разные глифы по-разному резонируют с разными видами эссенции: искаженной, изнанки, стихией и прочими. Но есть и те глифы, которым все равно с помощью какой энергии работать.

Некоторые глифы могут даже усиливаться, если эссенция подаётся «правильной стихии». А другие — наоборот — поглощают слишком много, если волна идет вразрез с их природой. И вот в этом мне пока катастрофически не хватает знаний. Могли бы и подать информацию понятнее, а не сквозь заумь, от которой голова гудит как раскалённый металл.

И наконец — самое неприятное открытие:

некоторые глифы конечны.

Они сгорают.

Ты тратишь не только эссенцию — ты тратишь сам глиф. Он выцветает, гаснет, исчезает из тебя навсегда. Всё, что от него остается — это пепел в груди и отпечаток в памяти.

Поэтому каждое использование такого глифа — это выбор. Иногда — остаться в живых. А иногда — потратить силу, которую ты больше никогда не вернёшь.

С трудом разлепив глаза я осознал, что у меня жутко болит голова. Но при всем этом я был очень доволен, теперь я понимал о том, что такое драконорожденные и какими силами и обладают намного больше.

Второй глиф был очень странным и я не понимал зачем он вообще мне может понадобиться. Глиняный глиф позволяющий отдать короткую команду духу-каторжнику, которую он обязан выполнить. Единственный вариант заставить их работать вместо себя, но тратить на это четыре единицы эссенции в моем случае это полнейшее расточительство.

Третий глиф, поднятый с тела надсмотрщика, впитался почти мгновенно. Без вспышки, без ощущения боли — он просто исчез в ладони, будто знал, что не заслуживает пафоса.

Это был глиняный глиф — тусклый, покрытый сетью мелких трещин, и он хранил в себе образ ключа, вырезанного из старой кости.

Глиф относился к категории конечных — значит, каждый вызов отнимет не только эссенцию, но и саму его суть. А после третьего раза он исчезнет навсегда, как память, которую слишком часто вспоминаешь.

Но кроме этого была ещё одна ограничивающая печать — место. Он работал только здесь, в шахтах. Вне этих глубин, за пределами подземного мира, его сила просто не находила отражения в реальности. Никакая дверь наверху не признала бы этот ключ.

И всё же… здесь, внизу, он был почти всемогущ. Трижды я мог призвать костяной ключ, и он откроет любую запертую створку.

Этот глиф что-то пробудил внутри меня. Что-то, что уже давно спало. Азарт ночного охотника. Этот ключ был универсальной отмычкой. А раз есть ключ, то есть и дверь и я хочу узнать, что за ней скрыто.

Голос в голове советовал мне узнать откуда пришел носитель глифов и мне кажется это отличная идея. Думаю после того как я проредил волну и убил надсмотрщика серьезных противников я не встречу.

Прислушавшись к себе я ощутил, что ветер внутри меня поддерживает мой азарт. А интуиция говорит, что это мой шанс.

Фанг сказал, что я должен добывать нефрит. Кусок живого нефрита с не до конца поглощенной эссенцией с лихвой перекрывал мою трехдневную норму. Уверен, что после волны у меня есть несколько часов на то, чтобы устроить вылазку прежде чем меня будут искать. Ну, а в крайнем случае скажу, что последовал совету стражников и забился в нору поглубже. И мне повезло. Просто повезло.

Усмехнувшись своим мыслям, я осознал, что устал. Всё тело ныло. Мышцы, наполненные эссенцией в бою, теперь ощущались как будто к ним привязали тяжелые гири. Ребра адски болели, а в висках билось эхо недавнего удара кнутом. Но сильнее всего ныл желудок. Я хотел не просто есть. Я хотел жрать!

Сначала я этого не понял — напряжение боя, а потом общение с глифами вытеснили всё остальное. Но стоило организму осознать, что угрозы больше нет, как тут же внутри меня раздалось урчание — громкое, требовательное, почти злое. Оно поднималось снизу, скреблось по рёбрам, как голодная крыса.

Организму требовалась еда и желательно побольше. С трудом поднявшись на ноги я обнаружил, что мой бамбуковый лоток все еще цел, а значит меня ждет настоящий пир.

Холодный чуть слипшийся рис сейчас просто таял во рту, а вяленая рыба с солеными овощами ощущались настоящей пищей богов. Холодная вода из фляжка заменила мне вино и наскоро поев я ощущал себя просто прекрасно.

Да я все еще в этой дыре и пока у меня нет нормального плана как отсюда сбежать, но я стал сильнее. Добыл свои первые глифы, которые показали мне путь к становлению драконорожденным. А еще у меня было ощущение, что сегодня мне будет сопутствовать удача.