Она медленно кивнула и задумалась.

— А знаешь почему? — продолжил я. — Потому что ты использовала не только руки, но и свою особую силу. Она живёт вот здесь, — я легонько коснулся её груди, — и здесь, — коснулся лба. — И когда ты чего-то очень-очень хочешь, она помогает тебе.

— Как в мультике про супергероев? — спросила она, и глаза её загорелись.

— Именно! — я подмигнул ей. — Попробуй ещё раз. Только теперь представь, что твоя сила течёт из сердца по руке прямо в камень. Как тёплый свет.

Она нахмурилась, с такой сосредоточенностью, что между бровей появилась маленькая складочка. Наклонилась и взяла ещё один обломок, чуть поменьше. Крепко сжала его и закрыла глаза.

— Я чувствую… щекотку в руке, — прошептала она удивлённо.

— Это она, твоя сила, — ответил я так же тихо. — Теперь направь её в камень и брось.

Я затаил дыхание, наблюдая, как вокруг её маленькой руки на мгновение вспыхнуло слабое голубоватое свечение — такое лёгкое, что его можно было бы принять за игру света. Она открыла глаза, прицелилась, размахнулась и…

Камень полетел с неожиданной силой — такой, что воздух вокруг него, казалось, задрожал. Только вот направление полета оказалось совершенно непредсказуемым. Вместо вяло бредущего мертвяка, обломок кирпича со свистом пронесся в метре от него и врезался в окно соседнего здания, с оглушительным звоном разбивая стекло. Осколки разлетелись во все стороны сверкающим облаком.

— Ой, — тихо пискнула Настя, широко распахнув глаза и прикрыв рот обеими ладошками. — Я не хотела!

— Я знаю, — быстро успокоил я, вглядываясь в реакцию мертвяков.

Звук разбитого стекла эхом разнёсся по пустынной улице, отразившись от стен и, казалось, многократно усилившись. Мертвяк, в которого она целилась, мгновенно развернулся и пошел к разбитому стеклу, издавая утробное рычание. Хуже того, из-за угла появились ещё несколько тварей, привлечённых грохотом. Надо было валить отсюда, пока здесь не появились мертвяки побыстрее.

— Тренировку придётся отложить, — я быстро подхватил Настю на руки, чувствуя, как её маленькое сердце колотится о рёбра. — Давай-ка убираться отсюда.

— Я всё исполтила? — прошептала она мне на ухо, пока я быстрыми шагами отступал к перекрёстку.

— Нет, что ты, — я крепче прижал её к себе. — Ты была великолепна. Просто мы немного не рассчитали. Зато теперь знаем, насколько ты сильная. Осталось только поработать над прицелом.

Мы скрылись за углом здания и петляли по запутанным дворам, пока не оторвались от преследования. Когда угроза миновала, я опустил Настю на землю и позволил ей идти самостоятельно, не выпуская, впрочем, её маленькой ладошки из своей руки.

— Ты устал? — спросила она, когда оказалась на земле.

— Нет, всё в порядке, — улыбнулся я. — Просто решил, что ты уже достаточно взрослая, чтобы ходить самой.

Это явно польстило её самолюбию — она расправила плечи и зашагала увереннее, словно выросла на пару сантиметров. Теперь мы двигались осторожнее, избегая открытых пространств. Я старался выбирать маршрут через дворы и узкие проулки, где риск столкнуться с большим количеством мертвяков был минимальным.

Через двадцать минут такого пути мы достигли небольшой детской площадки, откуда уже был виден наш пункт назначения. Сквозь проржавевшие прутья ограды просматривалось серое двухэтажное здание с поблекшей вывеской полицейского участка. Мы укрылись за покосившейся горкой, откуда открывался неплохой обзор на территорию отделения.

Я застыл, мгновенно оценив ситуацию. На огороженной территории вокруг здания толпилось не меньше сорока мертвецов. Они беспорядочно бродили по двору, натыкаясь друг на друга и на полицейские машины с разбитыми окнами. Некоторые носили остатки полицейской формы — видимо, бывшие сотрудники участка, другие были в гражданской одежде, вероятно, те, кто пытался здесь спрятаться.

— Вот дерьмо, — прошептал я, инстинктивно прикрыв ладонями уши Насти, чтобы она не услышала это слово.

Но было поздно. Она отвела мои руки и, глядя на толпу мертвецов, так же тихо, но с потрясающей серьезностью, произнесла:

— И плавда дельмо…

Диана Соболева…

Холод металлического стола пробирался сквозь тонкую ткань больничной рубашки, заставляя кожу покрываться мурашками. Диана медленно открыла глаза, тут же зажмурившись от резкого света медицинских ламп. В висках пульсировала тупая боль, а в горле стоял привкус железа и химикатов.

Она попыталась поднять руку, чтобы прикрыть лицо от света, но запястья не сдвинулись с места — тяжелые фиксаторы удерживали конечности прижатыми к холодному металлу. Диана дернулась всем телом, а ремни на груди и бедрах только сильнее впились в кожу.