Я так и сделал. Для начала прошёл обследование, собрал вещи, уведомил дежурного брата аптекаря и вышел на третье кольцо. Благодаря дронам у меня в голове был довольно подробный план города. Не потеряешься. Другое дело, что пока добираюсь до сталинки, нужно хоть приблизительно план действий обмозговать. Прикинуть, что я буду делать, если Владимир откажется от нашего сотрудничества.

Может, наоборот, пойти на обострение и самому съехать? Я единственный, кто может создавать микропроцессоры в этом мире. Без моего прямого участия максимум чего они смогут добиться — это технологий семидесятых-восьмидесятых годов, когда процессоры делались по микрометровым, а не нанометровым технологиям. В тысячи раз менее производительные.

«А я тут совершенно ни при чём», — недовольно прокомментировала Сара.

— Я тебя от себя не отличаю. Мы одно целое, сама говорила, — буркнул я в ответ, и стражи стены, в которой я в тот момент проходил проверку артефактом, нервно оглядывались, сжимая оружие. Но кристалл загорелся зелёным, и меня пропустили.

«Надо скорее восстанавливаться, иначе могут возникнуть проблемы».

«Такое чувство, что пока ты лежал в отключке, их было меньше», — с сарказмом заметила Сара. — «Зачем было влюблённую и отчаявшуюся девушку прогонять?»

«Ты издеваешься? Какое прогонять?»

«Даже не представляешь, на какие жуткие ходы может быть способна отвергнутая женщина. И лучше бы тебе не знать, но увы».

«Я никого не отвергал! О браке пока думать рано, я только начал обустраиваться, а за стенами апокалипсис. Чудище рвётся сквозь границу».

«Здесь каждый сезон Бедствие. Да такое, после которого многие миры бы не выжили. Им повезло, что граница размывается только на девяносто дней, а полностью открывается лишь на несколько. Иначе они и прошлое не сумели бы пережить, а уж это — тем более. Пока прошло чуть больше половины сезона, а уже пришлось эвакуировать два сектора и объявить карантин в четырёх».

А ведь, верно. В первом сезоне, когда я был, тут не дошло даже до эвакуации, а теперь два сектора. Серьёзные проблемы.

«Ты даже не представляешь насколько. Но это легко исправить», — прокомментировала ассистент, и у меня перед глазами появилось изображение с нескольких дронов. Самый дальний давал обзор прямо на границу, а там…

Гигантские, многокилометровые щупальца охватывали всё видимое пространство. Под некоторыми из них ещё виднелись обломки укреплений, покорёженной техники и дирижаблей. Несокрушимый форт отступил почти к самой внешней стене, но и здесь, в эвакуированном секторе, не утихало сражение.

На редких свободных участках шумел удивительно густой и высокий лес. Но радости это не добавляло, ведь я увидел, как одно из деревьев поднимается, вырывая корни из земли, и начинает ползти в сторону города. Противник выращивал себе войска уже на нашей территории.

Тут и там расцветали яркие цветы взрывов, валил чёрный дым от пожарища. Но стоило огню утихнуть, как обгоревшая кора сменялась свежей, а замершее на несколько секунд щупальце скручивалось, погружаясь в землю и мгновенно прорастая в ней сотнями живых крючьев. Словно якоря или канаты, они вытягивали из-за границы тело древесного спрута, и с того тоннами лился сок и пласты коры.

На этой стороне уже оказалась большая часть монстра, но в отличие от головоногих, похожих лишь внешне, он не обладал гибким, способным протиснуться в любую щель телом. А рос если не тысячелетиями, то минимум сотнями лет. И теперь единственное, что спасало нас от скорой гибели, — он не влезал. Вот только проблему это не решало.

Как вообще справиться с чем-то подобным? Ядерный взрыв? Если тактический, он оставит воронку метров двести, выжжет целиком пятьдесят. А у нас тут монстр, у которого одно туловище четверть горизонта занимает. Ему это, может, и не дробина, но точно недостаточно. Полноценный термоядерный заряд в мегатонну? Всё бы ничего, но эта тварь уже на нашей стороне, от города почти ничего не останется. Погибнет процентов семьдесят, разрушения составят половину от всех укреплений.

Даже если это было бы единственное бедствие, последнее испытание, потенциальные потери слишком велики. Но проблема не в этом. А в том, что, даже если кто-то переживёт столкновение со спрутом, через сорок дней откроется новая граница и вновь толпы тварей ударят в оставшуюся оборону. Выживет ли кто-нибудь после этого?

— Ядерка — не вариант, — с сожалением проговорил я. — Иначе инквизиция её уже применила бы. Значит, что? Пора изобретать контактное оружие? Которое могло бы врезаться в плоть монстра. Пиломеч? Маловат будет.

— Вы что-то сказали, господин? — повернулся ко мне прохожий, но я лишь виновато улыбнулся и, качнув рукой, направился дальше. Тварь здоровенная, значит, и оружие должно быть соответствующее. Такое, чтобы его нельзя было сломать, сдавив в древесных объятьях.

Моноколесо, или даже шар, у которого вся внешняя поверхность состоит из пил! А если монстр проглотит его? Закопает, ну или просто подкинет как мячик? Метров на двести. Такого ни одна конструкция не переживёт, а если и переживёт, нужно будет как-то выкарабкиваться из-под завалов.