Я знала, что только стоило, отелю в городе стать пустым, в него проникнут, и тайники найдут обязательно. Оставила там сюрпризы в виде моих эскизов, черновиков и набросков картин.

Главные экспонаты в этой галерее были небольшие портреты моего дяди, короля Франциска и папеньки — несравненного князя д' Фуркево, написанные мною по памяти маслом. Конечно, с моим автографом и подписью:

«— … покорность вам не обещала, свою любовь хотела подарить»…

Любите живопись, наслаждайтесь, Ваше Величество!

Попросила мадам Жанну расшить домовую книгу и вытащить оттуда все листы с бухгалтерией по ювелирной мастерской.

Расчёты, из которых однозначно можно было понять, что существовал, ещё какой-то капитал в графской семье и не малый, и именно он на первых порах однозначно был основой всего, нужно было также изъять.

Все значимые цифры нужно было заретушировать. Везти этот талмуд с собой не имело смысла, нужно было убрать только основное и важное. Всё остальное оставалось просто сжечь. Но я видела, что графине было очень жалко её труд, и, не побоюсь этого слова-творчество. Хорошо, тогда в тайник. Всё равно ничего не поймут. Это была бухгалтерия будущего.

Я ещё думала, что переборщила, может дядя то ни при чём, может действительно паранойя у меня. И всё это влиятельный барон со своими ухаживаниями из посольства Каталонии меня держит в постоянном напряжении.

«— пожилой неприятный тип, сколько проблем из-за него…»

Но накануне бала — маскарада от герцогини Анны приехал поверенный и передал мешок с золотыми монетами, что принадлежали мне в рамках нашего общего проекта, и письмо, в котором мадам Анна писала, что высылает мой процент от прибыли, благодарит за сотрудничество, и что очень любит нас с графиней.

А ещё непременно ждёт на бал — маскарад, в самой красивой маске. Что болезни однозначно отступят, если у нас будет хорошее настроение. Вспоминала, как весело мы проводили время. И указывала, на то, что при таком весёлом окружении болеть просто нельзя, это просто преступление.

Новогодний рисунок, где два кота, несомненно, погружённые в охоту, смотрели на миленькую мышку, что испуганно сидела между ними, сжимая в лапках крестик, он был остроумным и очень художественно интересным приложением. Действительно, весёлое окружение.

Я задумчиво смотрела на рисунок. Непонятные ассоциации мелькали в голове. Том и Джерри. Два кота, два хвоста. Когти, обои в комнате пострадавшие… Мышка. Крестик, совсем как у меня, в лапках животного. Коты на рисунке были в коронах? Или это ушки?

К чему это?

Меня осенило.

Мышь, получается, это я? Предупреждение в чистом виде, на маскараде меня загонят в такой угол, что мне и не выбраться. О, Мадонна!

Я бросилась бежать к графине. Хлопнула дверь моих покоев. Тревога! Коридор между нашими комнатами показался мне длиною в целую жизнь, длинные юбки я готова была укротить в одно мгновение.

— Мадам Жанна, посмотрите. Герцогиня Анна прислала.

По мере прочтения лицо графини становилось всё бледнее и бледнее. Оно заострилось, и тёмные глаза выделялись на нём особенно.

— Нам, несомненно, нужно уезжать. До карнавала нельзя покидать отель, нельзя никого принимать. Герцогиня сильно рисковала, присылая это. Рисовала явно виконтесса Бланка, чувствуется её рука. Они что-то знают. Но встречаться с ними нельзя.

— Ведь я правильно поняла это послание, Жанна?

— Несомненно, дорогая.

Подойдя к камину, подруга бросила в огонь письмо. Антонио играл с сестрой в соседней комнате. Я думаю, он всё слышал. Только Анна, Бланка и Жанна тогда были в комнате, когда мы смеялись над уловками наших животных. Владея информацией, женщины нашли способ предупредить нас.

«— спасибо, ваша светлость, госпожа, герцогиня, я этого никогда не забуду».

Кстати надо сказать сеньоре Пломмии, чтобы не забыли взять котиков в имение, а затем отвезли бы их на одну из ферм, не нужно оставлять животных на голодное существование.

В эту ночь, накануне карнавала мне приснился, призрачный Старец. Ветер развевал его седые волосы. Казалось, он шёл очень длинной дорогой, находясь столетия в пути. В густом тумане виднелись горы. Глава ордена Тамплиеров, так я его называла в душе, он, смотря очень внимательно своими мудрыми глазами прямо мне в душу, прошептал:

— Уезжайте, дитя увезите наше золото от проклятых мною королей, берегите себя. Вы должны поделиться многим с этим миром, прощайте… — я проснулась в холодном поту и больше не уснула до утра.