Макклеллан отправил на помощь Портеру 6000 человек с южного берега Чикахомини. Сосредоточенные там 69 тысяч федералов оставались безучастными к двухдневному кровавому столкновению, проходившему на другом берегу реки. Их командиры были прикованы к месту, зачарованные повторением театрального представления, устроенного «Принцем Джоном» Магрудером. Оставленный генералом Ли во главе 27 тысяч защитников Ричмонда Магрудер приказал своим войскам вести себя как можно более агрессивно. Актеры в серых сценических костюмах исполняли свои роли с энтузиазмом. Артиллерия разразилась серией залпов, пехота развернулась в боевое построение и стала прощупывать оборону северян, офицеры зычными голосами отдавали приказы воображаемым полкам в лесу. Некоторые союзные генералы попались на крючок и сообщили Макклеллану, что многочисленные силы мятежников угрожают прорвать фронт. Таким образом, 27 июня федералы, имея подавляющее превосходство в силах, упустили возможность перейти в контрнаступление к югу от Чикахомини. Вместо этого в 8 часов утра Макклеллан телеграфировал Стэнтону о том, что его на обоих берегах реки «атаковали превосходящие силы противника»! [853]

В действительности Потомакская армия пребывала в боеспособном состоянии, несмотря на поражение у Гейнс-Милл, но у Макклеллана была психология проигравшего. После полуночи он опять послал телеграмму Стэнтону: «Я потерпел поражение в этой битве, поскольку у меня было недостаточно сил… Правительство не оказывает поддержку моей армии… Если мне удастся спасти ее, я заявляю вам прямо, что не скажу „спасибо“ ни вам, ни любому иному лицу в Вашингтоне. Вы сделали все, чтобы принести армию в жертву». Макклеллан избежал отстранения от командования после подобной реляции только благодаря полковнику на телеграфном пункте, не рискнувшему передать две последние фразы [854] .

Когда Макклеллан отводил свою армию к реке Джемс, Ли рассчитывал ударить ему во фланг, пока армия была еще на марше. Он наметил новый план, согласно которому девять дивизий конфедератов должны были пройти по шести различным дорогам и сойтись для схватки с отступающими «синими мундирами». Но плохое функционирование штаба, неточные карты местности, дорожные препятствия, нерешительность дивизионных командиров (особенно Магрудера и Бенджамина Хугера), упорное сопротивление янки и (в который раз) пассивность Джексона разрушили планы Ли. Первая неудача произошла 29 июня в Сэвидж-Стейшн, в трех милях к югу от Чикахомини. Три союзные дивизии образовали арьергард для защиты полевого госпиталя и обеспечения прохода длинного эшелона с припасами на юг. Ли приказал Магрудеру атаковать северян с запада, пока Джексон обойдет их правый фланг с севера. Но Джексон весь день провозился с восстановлением моста, вместо того чтобы форсировать реку вброд. В конце концов Магрудер бросился в атаку один с меньшей частью своей дивизии. Янки отразили эту несостоятельную атаку, а затем отошли под покровом ночи, оставив 2500 больных и раненных в предыдущих боях, а также несколько военных врачей, решившихся на пленение добровольно.

На следующий день потерпел фиаско другой сложный план Ли по сосредоточению семи дивизий близ деревни Глендейл. Только Лонгстриту и Хиллу удалось ввести свои войска в действие, и они вели под полуденным солнцем жестокий бой против частей пяти союзных дивизий. Мятежники оттеснили янки и взяли тысячу из них в плен, но потеряли 3500 убитыми и ранеными — вдвое больше, чем противник. Джексон со своим 25-тысячным отрядом и на этот раз не внес никакого вклада в бой, фактически устранившись от участия в нем. Приблизившись к Уайт-Оук-Свомп с севера, он выслал команду восстанавливать через этот ручей мост. Когда союзная артиллерия и снайперы воспрепятствовали этому, Джексон спокойно отправился спать. Между тем его офицеры обнаружили, что броды вполне пригодны для пехоты, но Джексон, пребывая в трансе, не предпринимал ничего, пока люди Лонгстрита и Хилла истекали кровью в двух милях к югу. Провал Джексона, по словам одного историка, был «полным, катастрофическим и не имеющим оправдания» [855] .

У Ли оправдание было. Утром 1 июля командующий пребывал в раздраженном настроении. «Если этим людям, — так он называл противника, — удастся уйти, — выговаривал он какому-то попавшемуся ему под руку бригадному генералу, — то только потому, что мои приказы не выполняются!» [856] Федералы заняли другую оборонительную позицию (самую надежную из всех) в трех милях к югу от Глендейла на холме Малверн-Хилл, у самой реки Джемс. Холм имел 150 футов в высоту и был прикрыт с флангов глубокими лощинами с милю шириной, поэтому наступать на эти позиции можно было только в лоб по открытой местности. С фронта холм обороняли четыре дивизии Союза и 100 орудий, причем еще четыре дивизии и 150 пушек находились в резерве. Если бы эти войска не были полностью деморализованы, атаковать их было бы самоубийством. Однако Ли замечал множество признаков упадка боевого духа врага. Поспешное отступление федералов сопровождалось потерей снаряжения и оружия. Интенданты и артиллерийские офицеры южан собрали богатый урожай: 30 000 единиц стрелкового оружия и 50 пушек. В предыдущие шесть дней мятежникам также удалось захватить в плен 6000 янки, и утром 1 июля они продолжали задерживать отставших от своих частей солдат. В конце концов, однако, выяснилось, что Потомакская армия, выработавшая иммунитет к различным невзгодам (что стало ее отличительной чертой), вовсе не была сломлена, чего не скажешь о ее командующем. Макклеллан телеграфировал в Вашингтон, что его «победили превосходящие силы врага»: «Я боюсь, что буду вынужден поступиться снаряжением ради того, чтобы отвести людей под защиту канонерок» [857] . Обладая необыкновенной способностью читать мысли командующего вражеской армией, Ли почувствовал, насколько Макклеллан пал духом, но ошибочно перенес его состояние на подчиненных.

В любом случае, разочарование Ли побудило его хвататься за любую возможность еще раз разбить «этих людей». Лонгстрит, выказавший себя наиболее способным подчиненным Ли в ходе этой кампании, поддерживал наступательный порыв, что вообще-то было для него нехарактерно. Утром 1 июля Лонгстрит обнаружил две возвышенности к северу от Малверн-Хилл, с которых он намеревался провести артподготовку и облегчить таким образом задачу пехоты. Ли распорядился сконцентрировать на них артиллерию, однако штаб в который раз сработал плохо: приказ получили лишь некоторые батареи, и их слабый огонь был без труда подавлен артиллерией северян. Тем не менее Ли приказал начать наступление. Путаница с рассылкой приказов привела к тому, что атака получилась нескоординированной и бригады действовали сами по себе. Это позволило артиллеристам янки рассеять почти всех атакующих, позволив подойти достаточно близко лишь нескольким вражеским полкам. Возможно, единственный раз за всю войну артиллерия нанесла больший ущерб, чем ружейная стрельба [858] . Особенно сильно пострадала дивизия Дэниела Хилла; позже он писал, что битва при Малверн-Хилл «была не войной, а убийством» [859] . 5500 конфедератов, убитых и раненых в этой бойне, более чем в два раза превосходили числом потери северян.

Будучи осведомлены о потерях южан, некоторые федеральные генералы хотели на следующий день организовать контрнаступление. Такое мнение разделял даже протеже Макклеллана Фиццжон Портер. Когда вместо этого Макклеллан приказал продолжать отступление к Гаррисонс-Лэндинг на Джемсе, один из его самых боевых бригадных генералов, уроженец Нью-Джерси Филип Керни, потерявший руку еще в войне с Мексикой, воскликнул, обращаясь к остальным офицерам: «Такой приказ может быть продиктован только трусостью или изменой… Вместо того чтобы отступать, мы должны преследовать врага и взять Ричмонд» [860] .

Со своей стороны Ли признал тщетность дальнейших атак. 20 тысяч солдат и офицеров — почти четверть всей армии — были убиты или ранены за предыдущую неделю, что вдвое превышало потери северян. Мятежники и янки сделали паузу, чтобы залечить свои раны. Несмотря на то, что «синие мундиры» во время Семидневной битвы потерпели лишь одно тактическое поражение (при Гейнс-Милл), они последовательно отступали всю кампанию, которая, таким образом, закончилась стратегической победой конфедератов со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде воздействия на боевой дух армии и настроения в тылу. Ли, тем не менее, не был удовлетворен. «Наш успех не столь значителен, как я того желал, — писал он. — Если бы все шло, как должно, армия Соединенных Штатов была бы уничтожена» [861] . Уничтожена! Такой наполеоновский максимализм доминировал в стратегическом мышлении Ли до того момента, пока год спустя он сам не был разгромлен на отлогом склоне Семетери-Ридж близ маленького городка в Пенсильвании.