Собиралась ли армия сражаться за свободу рабов? Ответ на этот вопрос от лица солдат хорошо сформулировал один полковник из Индианы. Немногие из солдат являются аболиционистами, писал он, но все они, тем не менее, жаждут «уничтожить все, что хотя бы в какой-то степени способно помочь мятежникам», включая рабство; поэтому «армия будет поддерживать Прокламацию об освобождении своими штыками». Симпатизировавший демократам рядовой Потомакской армии, чьи предыдущие письма содержали выпады против аболиционистов и негров, теперь выражал готовность «ниспровергнуть любой институт, если такое действие поможет прекратить мятеж»: «…так как я считаю, что ничто не должно мешать Союзу: ни черномазые, ни что-либо иное». Главнокомандующий армией Хэллек так объяснял свою позицию Гранту: «Характер войны за последний год претерпел серьезные изменения. Не осталось никакой надежды на примирение сторон… Мы должны покорить мятежников, или они покорят нас… Бегство раба из лагеря противника равнозначно выводу из строя вражеского солдата» [1002] .

Но согласятся ли с этим Макклеллан и офицеры Потомакской армии? Республиканская оппозиция Макклеллану базировалась в основном на убеждении, что тот не примет Прокламацию. И действительно, первая реакция генерала оправдала ожидания. Он назвал Прокламацию «позорной» и написал жене, что «не может решиться на то, чтобы сражаться за проклятую доктрину восстания рабов». Макклеллан советовался со своими друзьями-демократами из Нью-Йорка, которые советовали ему «подчиниться Прокламации президента и спокойно продолжать выполнять [свой] солдатский долг» [1003] . Однако некоторые подчиненные Макклеллана встали в оппозицию к новому курсу. Фицджон Портер осудил «абсурдную прокламацию трусливого политика». Некий штабной офицер признался своему коллеге, что армию Ли не стали «брать в мешок» под Шарпсбергом, потому что «это было бы нечестно»: «Цель состоит в том, чтобы ни одна армия не получила решающего перевеса. Обе армии должны стоять друг против друга до полного истощения ресурсов, а потом мы пойдем на компромисс и спасем рабство». Когда Линкольну стало известно об этой беседе, он уволил офицера «в назидание другим», чтобы положить конец «глупым, изменническим разговорам» [1004] . С запозданием отреагировав на опасность подобных «разговорчиков» в своем окружении, Макклеллан 7 октября издал приказ, напоминавший военным о необходимости подчинения гражданской власти. «Исправить политические ошибки, если таковые имеют место, — заключил Макклеллан, искусно намекнув на грядущие выборы, — могут только избиратели, пришедшие на участки» [1005] .

Демократы едва ли нуждались в этом намеке: они уже сделали освобождение рабов основным объектом критики во время борьбы за контроль над Конгрессом. Программа демократов Нью-Йорка осуждала Прокламацию об освобождении как «призыв к резне женщин и детей, санкционирование грабежа и насилия, поджогов и убийств». Своим кандидатом в губернаторы Нью-Йорка партия выдвинула Горацио Сеймура — обаятельного человека и опытного политика с тридцатилетним стажем. Он заявлял: «Если Союз нельзя сохранить, не уничтожив рабство, то жителям южных штатов следует позволить выйти из состава государства, ибо оно не может гарантировать им защиту закона» [1006] . Демократы Огайо и Иллинойса придерживались сходных взглядов. Заклеймив Прокламацию об освобождении как «еще один шаг по робеспьеровскому пути к тирании и анархии», они полагали, что, коль скоро освобождение рабов «является истинной целью войны, Юг не может и не должен быть покорен… Ради Бога, нельзя продолжать кровопролитие только для удовлетворения религиозного фанатизма». Один демократ из Огайо так перефразировал партийный лозунг: «Конституция, как она есть, Союз, каким он был, и ниггеры, где они сейчас» [1007] .

Решение Линкольна приостановить действие права habeas corpus, чтобы форсировать набор ополченцев, также ударило по республиканцам. Как комментировал один редактор из Огайо: «Значительное большинство людей не понимает, почему их должны убивать ради выгод ниггеров и аболиционистов». Если «деспот Линкольн» попытается впихнуть аболиционизм и принудительный набор в армию в глотку белого человека, то «он получит ровно то, что заслуживает: веревку, пулю или костер» [1008] . Аресты демократов-пацифистов и осуждение 47 «рыцарей Золотого Круга» в Индиане, вполне возможно, сыграли против республиканцев, так как позволили демократам представить себя мучениками за гражданские свободы.

Копья ломались и вокруг самой войны. «После полутора лет испытаний, — признал один республиканец, — кровопролития и огромных расходов, тысяч убитых и раненых, мы почти не приблизились к подавлению мятежа… Народ желает перемен, вот только не вполне понимает, каких именно» [1009] . Это оставалось справедливым даже после того, как армии северян отразили вторжение конфедератов при Энтитеме, Перривилле и Коринте. Ни одну из этих битв нельзя было назвать безоговорочной победой Союза: провал преследования отступающих южан производил гнетущее впечатление. В октябре силы противника находились на более выгодных позициях, чем пятью месяцами ранее: армия Брэгга стояла в Мерфрисборо, в Центральном Теннесси, всего в тридцати милях от Нашвилла, а армия Ли оставалась в нескольких милях от Харперс-Ферри. Кавалерия Джеба Стюарта вновь обвела янки вокруг пальца, совершив рейд вокруг всей Потомакской армии 10–12 октября она дошла до Чеймберсберга (Пенсильвания) и возвратилась к своим, ведя в поводу 1200 захваченных лошадей, причем потери отряда составили всего два всадника. Этот рейд убедительно продемонстрировал всю тщетность военных усилий северян.

На выборах 1862 года демократы добились заметных успехов: их кандидаты стали губернаторами Нью-Йорка и Нью-Джерси, они завоевали большинство в легислатурах Иллинойса, Индианы и опять-таки Нью-Джерси, их ряды в Конгрессе пополнили 34 человека. Республиканцам повезло, что выборы губернатора и законодателей Огайо и Пенсильвании проводились в нечетный год, а губернаторы-республиканцы Иллинойса и Индианы были избраны в 1860 году на четырехлетний срок, иначе эти должности также перешли бы к демократам. Запаниковавшие республиканцы расценили итоги выборов как «ошеломляющий переворот настроений народа», «очень суровый и тяжелый упрек». Ликующие демократы поспешили объявить о «разгроме аболиционизма» [1010] . Почти все историки сходятся в том, что выборы поставили «республиканцев на грань катастрофы», что они были «безусловным триумфом демократов»; «вердикт избирателей ясно показал, что жители Севера не приняли Прокламацию об освобождении» [1011] .

Однако более пристальный взгляд на результаты выборов ставит такую точку зрения под сомнение. Республиканцы по-прежнему контролировали 17 из 19 губернаторских постов и 16 из 19 легислатур в свободных штатах. Им в первый раз удалось провести нескольких конгрессменов в Миссури, они получили пять дополнительных мест в Сенате и сохранили большинство в 25 голосов в Палате представителей, причем при наименьшей потере мест в Конгрессе для промежуточных выборов за последние двадцать лет. Шесть штатов Нижнего Севера от Нью-Йорка до Иллинойса в течение двух последующих лет были в основном представлены демократами, но в прочих штатах республиканцы, как минимум, не потеряли свои позиции. К тому же, перевес демократов в большинстве этих шести штатов был практически неощутим: 4200 голосов в Пенсильвании, 6000 в Огайо и по 10 000 в Нью-Йорке и Индиане. Такой перевес, по словам Линкольна, был вызван неучастием в голосовании воевавших солдат (среди которых преобладали республиканские настроения), что косвенно подтвердилось в ходе следующих выборов, когда было разрешено заочное голосование солдат [1012] .

Хотя Линкольн и республиканцы были разочарованы итогом выборов, они не ослабили своих усилий, наоборот, в течение нескольких месяцев их радикализм нарастал. 7 ноября президент отстранил Макклеллана от командования Потомакской армией. Хотя такое решение и было обусловлено сугубо военными причинами, в нем нельзя было не усмотреть и политическую составляющую. В декабре Палата представителей решительно отвергла резолюцию демократов, называвшую освобождение рабов «серьезным преступлением против Конституции», и одобрила Прокламацию об освобождении. Также Конгресс принял закон, требовавший от нового штата Западная Виргиния упразднения рабства в качестве одного из условий вступления в Союз [1013] .