Провал попыток сецессии в штатах Верхнего Юга, казалось, подтвердил веру республиканцев в преобладании юнионистских настроений в регионе. Однако этот юнионизм был в большой степени «обусловленным». Условием было воздержание северян от каких бы то ни было попыток «насилия» в отношении Конфедерации. Легислатура Теннесси постановила, что граждане штата «все как один будут противостоять вторжению на земли Юга любыми методами и до последнего вздоха». Еще более грозной выглядела подобная клятва легислатуры Виргинии, конвент которой, чтобы наблюдать за развитием ситуации, не распустился после того, как проголосовал против сецессии. Умеренные республиканцы приняли такие жесты во внимание, и первые три месяца 1861 года их давление не было жестким. Это было временем «искусного бездействия», временем ограниченных уступок, призванных укрепить «молчаливое большинство» юнионистов Нижнего Юга, чтобы те могли приступить к «добровольной реорганизации» своих штатов. В частности, Сьюард оставил свою идею о «неотвратимом конфликте» и стал вождем миротворцев.

«Каждое наше рассуждение, — писал он Линкольну в письме от 27 января, — должно быть миролюбивым, выдержанным и терпеливым, возвышая таким образом юнионистскую партию сепаратистских штатов, которая со временем вернет их в лоно Союза». Настроенный не так оптимистично Линкольн, тем не менее, одобрял такой подход, покуда он не вынуждал «идти на компромисс, потворствующий рабству или позволяющий распространять его дальше» [544] .

Республиканцы, участвовавшие в деятельности специального «комитета тридцати трех» (по числу штатов) [545] Палаты представителей, первоначально придерживались «фабиевой тактики». Чарльз Фрэнсис Адамс поддерживал предложение о принятии в состав Союза Нью-Мексико (включавшего и сегодняшнюю Аризону). Такой реверанс преследовал особую цель: вбить клин между штатами Верхнего и Нижнего Юга, видимостью уступок в территориальном вопросе перетянув первые на сторону Союза. В Нью-Мексико действовало рабовладельческое законодательство и жило небольшое количество рабов, но все понимали, что рабство там не укоренится: по замечанию Криттендена, после принятия Нью-Мексико Север в конечном итоге получил бы еще один свободный штат. Члены комитета от Нижнего Юга с презрением отнеслись к этому предложению, тогда как некоторые представители Верхнего Юга его одобрили, тем самым проглотив наживку Адамса. Он также убедил девятерых из пятнадцати республиканцев в комитете одобрить это псевдонарушение линии партии, и соответствующее решение было принято комитетом 29 декабря. Правда, когда два месяца спустя вопрос был вынесен на голосование в Конгрессе, республиканцы забаллотировали его с трехкратным перевесом голосов. Тем не менее в течение этих двух месяцев неопределенный статус Нью-Мексико играл некоторую роль в удержании Верхнего Юга в составе Союза [546] .

Этому способствовали и две других рекомендации «комитета тридцати трех». Обе получили активное содействие Сьюарда и пассивное — Линкольна. Первой была резолюция, призывавшая к неукоснительному соблюдению закона о беглых рабах и отмене конфликтовавших с ним законов о личной свободе. Эта резолюция была принята Палатой представителей 27 февраля при поддержке почти половины республиканских конгрессменов. На следующий день Палата приняла проект Тринадцатой поправки к конституции, гарантирующей невмешательство государства в существование рабства. Для трех пятых республиканцев это было уже слишком, однако двух пятых из них в обеих палатах хватило для того, чтобы принять поправку незначительным большинством голосов, необходимым для отправки ее на ратификацию в легислатуры штатов. Впрочем, прежде чем этот процесс стартовал, произошли другие события, приведшие к тому, что четыре года спустя был принята совсем другая Тринадцатая поправка, упразднившая рабство.

Миротворческая политика Сьюарда принесла плоды и в виде «мирного конвента», собравшегося в Вашингтоне 4 февраля — как раз в день созыва конституционного конвента конфедератов в Монтгомери. Собравшийся по предложению легислатуры Виргинии «мирный конвент» еще больше разобщил Верхний и Нижний Юг. Отделившиеся штаты плюс Арканзас отказались прислать своих делегатов. Также не участвовали и пять северных штатов: Калифорния и Орегон — из-за отдаленности, Мичиган, Висконсин и Миннесота — потому что их республиканские лидеры не доверяли этому собранию. Многие республиканцы из других штатов вполне разделяли такое недоверие, но Сьюард убедил их поддержать это начинание и сделать жест доброй воли. Приняв компромисс Криттендена за точку отсчета, этот «конвент почтенных джентльменов» в основном топтался на месте. Многие делегаты мыслили категориями прошлого, олицетворяемого председателем конвента, 71-летним бывшим президентом Джоном Тайлером из Виргинии. Дебаты превратились в бесцельную перепалку, а участие в них республиканцев было поверхностным или неконструктивным. После трех недель работы конвент принял компромисс Криттендена, сделав его чуть более приемлемым для республиканцев. Продление линии по 36°30? с. ш. коснулось бы только «существующих земель», а для приобретения новых требовалось большинство голосов сенаторов как свободных, так и рабовладельческих штатов [547] . Когда эта рекомендация достигла Конгресса, ее ждал оглушительный провал, обеспеченный преимущественно силами республиканцев.

Конвент конфедератов, проходивший в шестистах милях от Вашингтона, напротив, казался триумфом эффективности. За шесть дней делегаты в Монтгомери выработали проект временной конституции, переименовались во временный Конгресс нового государства, избрали временного президента и вице-президента, а потом, уже в меньшей спешке, выработали постоянную конституцию и запустили машину государственного устройства. Выборы двухпалатного Конгресса, президента и вице-президента, которые, согласно конституции, избирались на единственный (пусть и шестилетний) срок, были назначены на ноябрь 1861 года.

Хотя Барнуэлл Ретт и некоторые другие «пламенные ораторы» прибыли в Монтгомери в качестве делегатов, они вынуждены были на время стать «заднескамеечниками», так как конвент делал все, чтобы произвести на Верхний Юг впечатление умеренного органа. В соответствии с клятвой новой Конфедерации восстановить истинные принципы Конституции Соединенных Штатов, втоптанные в грязь северянами, большая часть ее временной конституции была дословно скопирована с этого драгоценного документа. То же самое касалось и постоянной конституции Конфедерации, принятой месяц спустя, хотя некоторые ее отклонения от оригинала были значимыми. В преамбуле опускалось упоминание об «общем благоденствии», а после введения («Мы, народ…») добавлялось: «…каждый штат, действующий суверенно и независимо». Вместо уклончивого параграфа о рабстве («лицо, содержащееся в услужении или на работе»), содержащегося в Конституции США, конституция Конфедерации называла раба рабом. Она гарантировала защиту института рабства на любой территории, которую Конфедерация могла приобрести. Конституция запрещала импорт рабов из-за рубежа, чтобы не вызвать протесты Британии и (главным образом) штатов Верхнего Юга, чья экономика извлекала выгоды от монополии на поставку рабов в штаты Нижнего Юга. Конституция вводила пошлины для получения доходов, но оговаривала, что «никакие пошлины… на ввозимые товары не могут быть введены с целью поддержки» какой-либо из отраслей экономики; как провести здесь различие, параграф не разъяснял. Еще одна статья запрещала помощь государства в деле внутренних усовершенствований. Также конституция расширила права штатов, закрепив за их легислатурами право смещать тех чиновников Конфедерации, чья сфера деятельности ограничивалась только делами конкретного штата. Ослабив исполнительную власть путем предоставления президенту одного шестилетнего срока, конституция укрепила ее, предоставив президенту право постатейного вето («Президент может одобрить одни и не принять другие положения одного и того же законопроекта») и позволив членам кабинета министров присутствовать (без права голоса) на заседаниях Конгресса (это право никогда не было реализовано) [548] .

Наибольший интерес в Монтгомери вызывало избрание временного президента. Недостатка в желающих не было, однако выбор пал на выпускника Вест-Пойнта, который сам предпочел бы стать командующим армией Конфедерации. Ретт и Йонси, как самые видные ветераны сепаратистского движения, выдвигали обоснованные претензии на это кресло, однако «условные» юнионисты в штатах к северу от 35-й параллели (особенно в Виргинии) рассматривали их как не меньших виновников трагического разделения страны, вынудившего юнионистов примкнуть к той или иной стороне, чем самых «черных республиканцев». А так как новая Конфедерация (едва насчитывавшая 10% белого населения страны и всего 5% ее индустриальной мощи) отчаянно нуждалась в лояльности Верхнего Юга, то Йонси и Ретт были вычеркнуты из списка кандидатов. Представители Джорджии Тумбз, Стивенс и Хоуэлл Кобб больше отвечали требованиям, но делегация Джорджии не смогла согласованно выдвинуть кого-то одного из них. Более того, Стивенс — до последнего момента «условный» юнионист — вызывал подозрения у последовательных сторонников отделения, а бывший виг Тумбз испытывал такую же неприязнь со стороны демократов, преобладавших в Монтгомери. Неумеренная тяга Тумбза к спиртному (за два дня до президентских выборов он явился на прием, едва держась на ногах) также не увеличивала его шансы. Донесшийся из Ричмонда слух о том, что сторонники рабства виргинские сенаторы Мэйсон и Хантер поддерживают кандидатуру Джефферсона Дэвиса, решил дело. Непреклонный, талантливый, опытный государственный деятель, сенатор и бывший военный министр, демократ и сецессионист (однако не «пламенный оратор»), Дэвис казался идеальным кандидатом. Хотя он и не стремился к этой должности, 9 февраля делегаты избрали его единогласно. Его чувство долга (и, конечно, судьба) повелели ему принять это предложение. Для удовлетворения Джорджии и укрепления умеренного имиджа Конфедерации вице-президентом был назначен бывший виг и дугласовский демократ Александр Стивенс. Для соблюдения территориального баланса Дэвис распределил шесть министерских постов среди представителей шести штатов Конфедерации (за исключением родного Миссисипи), назначив на ключевой пост государственного секретаря разобиженного Тумбза [549] .