— Поедемте с нами, альта…

Но Стася перебила:

— Баха я, баха Железнова

На что крестьянин, хоть и хмыкнул, но согласился:

— Ну баха так баха

Деревня, в которую приехали, была небольшая, дворов на пятнадцать. Но ходить по дворам не пришлось. Их знакомцы, крестьянин Прохор, его невестка Клавдия, предложили им сразу к ним в дом, и Стася с Кириллом согласились.

«Сын-то воюет, — объяснил Прохор, — а баба его с дитём вот на меня, да на бабку мою осталась».

Стася не стала спрашивать за кого «сын воюет», а вот в доме их встретила суровая худая старуха и недовольно посмотрела на мужа. Стася решила, что сейчас прикупят еды и надо уходить. Обычно люди, которые так смотрят, делают это не просто потому, что у них характер такой, и что от них ждать непонятно.

Но несмотря на то, что взгляды были не очень дружелюбные, старуха их накормила. А Алёша ещё получил стаканчик молока с куском хлеба.

Чего-то съестного прикупить для дороги, было немного, но снова удалось разжиться куском сала, прикупили немного картошки, две луковицы и бутыль с молоком. Стася боялась, что молоко может прокиснуть, но баба Серафима, жена Прохора, грубовато и даже немного с укоризной в голосе, сказала: «На улице уже прохладно, не закиснет, чай.» И покачала головой, видимо оттого, что «глупая альта» не знает таких вещей, хоть и называет себя бахой.

Прохор посоветовал идти другой дорогой, через поля: «Тама вообще никто не ездит».

Когда вышли, Кирилл стал настаивать идти так же, как и шли, потому что в полях, если что, не будет возможности «нырнуть» в пролесок, чтобы спрятаться и Стася согласилась.

А когда дошли до заката и стали опускаться сумерки, по дороге послышался стук копыт, только и успели, что забраться в пролесок и затаиться.

Мимо проскакало несколько верховых, один из которых крикнул:

— Да нагоним, крестьянин сказал, что они именно так пошли

Стася посмотрела на Кирилла:

— Ну вот, человек направил их по ложному следу, рисковал, а мы с тобой сами себя перехитрили.

Тогда они решили. пока ещё не совсем стемнело, дойти до полей и пойти по той дороге, которую им посоветовал крестьянин.

Уже в поле решили сделать привал. Стася заметила, что Кирилл смотрит на картофельные клубни с удивлением. Решила, что немного «пионерской» романтики им не повредит и распорядилась разжечь костёр.

Картошку запекли и Стася показала на собственном примере, как надо есть. Судя по довольным лицам запечённая в углях картошка стала и для Кирилла, и для Алёши большим откровением.

Алёша, с чумазой от угля мордашкой, даже бесхитростно сказал:

— Это самая вкусная еда в моей жизни, — и все дружно рассмеялись.

Конечно все перемазались, но зато теперь их точно никто за альтов не примет, особенно, если они будут молчать.

После картошки, решили пару часов передохнуть и снова двигаться. Стася решила не засыпать, она это умела, просто каждый раз, проваливаясь в сон, сама себе напоминала, что не стоит засыпать и это работало, как будильник. Поэтому промучившись таким образов пару часов, Стася решила, что пора будить остальных и собираться. Но каково же было её удивление, постепенно перешедшее в страх, когда она едва смогла добудиться Кирилла. Он весь горел и всё на что его хватило, это с большим трудом забраться на лошадь и прохрипеть:

— Если что, бросьте меня и идите…

Никто, конечно, не собирался бросать Кирилла, тем более что идти оставалось уже не так много. Стася привязала Кирилла к седлу, понимая, что в случае, если он начнёт падать, она его не удержит. Это прошлая она, могла бы удержать, а в теле хрупкой княжны даже сила воли не поможет.

Дорога через поля и вправду оказалась безлюдной, потому как, по сути, дорогой не была. Это была протоптанная народом тропа наперерез, правда уходила она немного левее Полоцка, что соответствовало той «правде», которую они сказали крестьянину, когда он спросил их куда они направляются.

Но ближе к обеду Стася стоя у развилки, решила всё-таки свернуть на большую дорогу к Полоцку, рассчитывая, что так близко к городу люди атамана уже не будут их разыскивать. Да и плутать уже времени не было, похоже, что Кириллу становилось всё хуже.

Дорога вблизи Полоцка была оживлённая, всё-таки это был довольно большой приграничный город, окружённый несколькими деревнями и двумя маленькими городками, которые прилегали к Полоцку, словно младшие братья, но были отделены от него рекой или лесом.

По дороге сновали гружёные телеги, один раз даже проехал автомобиль, но каких-то вооружённых отрядов не было, да и в сам город Стася вошла свободно. Одной рукой она держала под уздцы лошадь, на которой постанывал, привязанный к седлу Кирилл, которого удалось растолкать, чтобы он хотя бы сделал вид, что понимает, куда его везут, а другой рукой крепко сжимала ладошку Алёши, который держался, но от усталости уже начал спотыкаться.

В Полоцке люди ходили по улицам свободно, причём Стася замечала, что на улицах много альтов, и людей, одетых довольно богато. Не было патрулей бахов. Даже на одном их перекрёстков Стася заметила патруль в разноцветной форме и сразу пришло воспоминание: «войска Альянса».