«Я не понимаю… — голос Иди был тихим, как шелест сухих листьев. Она наконец открыла глаза, и в их глубине плескалась бесконечная усталость. — Это не слова. Я касаюсь их, и я чувствую… вес. Плотность. Направление. Словно это не описание закона, а сам закон. Как гравитация. Ее нельзя прочитать, можно только почувствовать, как она тянет тебя вниз». Она покачнулась, и Сет мгновенно оказался рядом, поддерживая ее.

«Тише, тише. Хватит на сегодня. Ты себя истаскаешь вконец». Он усадил ее в кресло и всунул в руки кружку с остывшим травяным отваром. «Просто расскажи, что ты видишь».

Она отпила глоток, собираясь с мыслями. «Каждый символ… он многомерен. В нем есть математическая формула, которую видит Бруно. В нем есть энергетический заряд, который чувствуешь ты. И в нем есть… намерение. Воля. Я вижу их все одновременно, и мой разум просто не может сложить это в единую картину. Это как пытаться одновременно слушать симфонию, читать архитектурный план и решать уравнение с тремя неизвестными. Результат — просто белый шум».

Бруно раздраженно хмыкнул, отодвигая от себя очередной фолиант. «Вот именно! Я могу классифицировать эти символы. Я вижу повторяющиеся группы, я могу предположить, где здесь глаголы, а где существительные. Но это все равно что пытаться понять смысл поэмы, зная только алфавит. „Вот буква А, она красивая и круглая“. И что с того? Где смысл?!»

Сет снова начал мерить шагами комнату, его мозг работал на пределе. «Многомерность… формула, энергия, воля…» Он остановился напротив свитка, который они условно назвали «Ключевым». Одна фраза повторялась в нем несколько раз, и именно она, как они чувствовали, была главной. Набор из двенадцати сложных, переплетенных символов.

«Это не просто язык, — пробормотал он, глядя на светящиеся руны. — Это язык программирования реальности. Они не описывали мир. Они его писали. Каждая руна — это не слово, это команда. Функция. 'Создать гору здесь». «Проложить реку так». «Задать этому металлу такие-то свойства»«. Он обернулся к остальным, и в его глазах горел огонь догадки. 'Мы пытаемся его перевести. А это не нужно переводить! Это нужно… скомпилировать! Понять логику, по которой он работает!»

Иди посмотрела на него с новым интересом, ее усталость на мгновение отступила. «Скомпилировать?»

«Да! Мы ищем смысл в словах, а смысл — в структуре! В синтаксисе! Почему этот символ стоит рядом с этим? Почему эта кривая имеет именно такой наклон? Это не стилистика, это… это физика!»

Бруно скептически потер переносицу. «Красивая теория, мальчик. И как же ты предлагаешь понять эту „физику“, не имея ни одного известного значения? Мы снова упираемся в стену».

Сет сжал кулаки в бессильной ярости. Он был так близко, он чувствовал это кожей, но последняя деталь, тот самый краеугольный камень, который позволил бы всему встать на свои места, ускользал от него.

Отчаяние было плохим советчиком, но хорошим топливом. Сет в очередной раз пробежал мимо стола Бруно и замер как вкопанный. Его взгляд зацепился не за древние свитки, а за обычную, современную геологическую карту Ашена, которую старик использовал для своих пометок. На ней были нанесены не только очертания островов, но и глубинные разломы, месторождения руд и, что самое главное, узлы пересечения магических потоков — так называемые лей-линии. Сет смотрел на эту карту, на переплетение красных, синих и золотых пунктирных линий, и его дыхание остановилось.

Он медленно, словно боясь спугнуть мысль, подошел к столу. Затем метнулся к стене, где висела увеличенная копия «Ключевой фразы», и уставился на нее. Потом снова на карту. И снова на фразу.

«Вот оно…» — прошептал он.

Бруно и Иди подняли на него головы.

«Что „оно“? Опять гениальная идея, которая никуда не ведет?» — проворчал старик.

Но Сет его не слышал. Его палец дрожал, когда он вел им сначала по карте, а потом по воздуху, повторяя изгиб одного из символов.

«Смотрите! Просто смотрите!» — его голос сорвался от возбуждения. Он схватил карту и положил ее рядом со свитком на пол. «Вот! Этот символ! Видите этот плавный изгиб и резкий излом в конце? А теперь посмотрите на карту! Это же точное, до градуса, повторение линии Великого Горного Разлома! А вот эта маленькая спираль…» Он ткнул пальцем в другую руну. «Это месторождение грозового кварца на юге, известное своими энергетическими вихрями! Мы видим его на карте как спираль лей-линий!»

Бруно недоверчиво прищурился, наклонился над картой, потом над свитком. Его скепсис начал таять, сменяясь изумлением. «Не может быть…»

«Может! — воскликнул Сет, уже не сдерживая триумфа. — Это не просто язык! Это язык-описание! Это картография! Они не писали „здесь находится разлом“. Они рисовали его! Их символы — это и есть мир! Каждая руна — это миниатюрная, энергетически заряженная схема реального объекта!»

Иди подошла ближе. Она опустилась на колени, закрыла глаза и положила одну руку на карту, а другую — на свиток.

«Тепло… — прошептала она. — Одинаковое. Он прав. Энергетическая подпись символа и подпись разлома на карте… они идентичны. Слова не просто описывают место. Они и есть это место. Его суть. Его формула».

Наконец-то. Ключ был найден. Это был не словарь и не грамматика. Ключом к языку Создателей была сама планета. Ее география, ее потоки энергии, ее скрытая структура. Они не писали о мире. Они писали миром. В библиотеке больше не было отчаяния. Воздух звенел от напряжения, от предвкушения величайшего открытия. Они сорвали с замка первую, самую тяжелую печать.