За иллюминатором небо начинало светлеть — приближался рассвет.

— Посмотри, — прошептала Рита, указывая на первые лучи солнца. — Новый день начинается.

— А значит, у нас еще есть время, — ответил я, крепче прижимая ее к себе.

Рита вдруг села и наклонилась к небольшому сундучку у кровати. Достала оттуда тонкую серебряную цепочку с маленьким кулоном в форме кошачьей лапки.

— Возьми это, — сказала она, надевая цепочку мне на шею. — Чтобы я всегда была с тобой. А когда вернемся… — она замялась, — когда вернемся, я хочу пройти Обряд Окончательного Соединения.

Я знал, что это значит. В традиции народа кошек это был аналог свадьбы, только гораздо более серьезный. Магический ритуал, связывающий души навечно.

— Рита… — начал я, но она приложила палец к моим губам.

— Не говори ничего сейчас. Просто пообещай подумать об этом.

— Хорошо, — кивнул я. — Обещаю.

Она улыбнулась и устроилась у меня на груди. За окном солнце поднималось все выше, и вскоре нам придется подниматься на палубу, готовиться к высадке.

— Что бы ни случилось там, — тихо сказала Рита, — знай, что эта ночь была самой прекрасной в моей жизни.

— В моей тоже, котенок. — Я поцеловал ее в макушку. — В моей тоже.

Остров Безмолвия ждал нас впереди, таящий неизвестные опасности. Но теперь я знал, что у меня есть ради чего сражаться. Ради чего выжить.

Ради любви, которая сильнее любых страхов.

Причал опустел. Огромная, разношерстная армия, поднявшая столько шума, ушла на юг, оставив после себя лишь примятую траву, остывшие кострища и гулкую, нервную тишину. На фоне этого затишья наш «Рассветный Странник», покачивающийся у кромки воды, казался до смешного маленьким и одиноким. Пять человек против целого мира, который нужно спасти. М-да, расклад так себе. В любом голливудском фильме нам бы сейчас играл пафосный саундтрек, а камера медленно наезжала бы на наши суровые, решительные лица. В реальности же я просто проверял, хорошо ли закреплен ящик с галетами, и думал о том, что вся эта затея пахнет чистым, незамутненным идиотизмом. Наша армия — это приманка. Громкая, грозная, но всего лишь приманка, призванная отвлечь внимание врага, пока мы, горстка самоубийц, попытаемся пробраться в самое сердце системы и нажать на кнопку «Выкл».

Байрон подошел ко мне, когда я уже собирался подняться по трапу. Он выглядел уставшим, но в его взгляде была та твердость, которая и делала его лидером. Он не стал произносить напыщенных речей. Просто положил руку мне на плечо, и ее тяжесть была весомее любых слов.

«Вся эта армия, Макс… все это не будет иметь смысла, если у вас не получится. Мы купим вам время. Постарайтесь использовать его с умом».

«Будем стараться не облажаться», — я попытался выдавить из себя ободряющую ухмылку, но получилось, кажется, не очень.

Он кивнул, и его взгляд стал теплее, почти отцовским. «Я никогда не верил в пророчества. Они для жрецов и фанатиков. Но я верю в людей. Возвращайся, Макс. И верни их всех».

Он крепко, по-мужски, обнял меня. В этом объятии было все: надежда, страх, бремя ответственности и молчаливое признание того, что мы оба отправляем на смерть тех, кто нам дорог.

Рядом стоял Кларк. От мальчишки-дипломата, которого я встретил в Дальнегорске, не осталось и следа. Передо мной был командир, на чьих плечах теперь лежала ответственность за тысячи жизней. Он неловко переминался с ноги на ногу, но держался прямо.

«Лорд Ашер… Макс. Мои люди будут драться до последнего, чтобы прикрыть ваш фланг у Горного Стража. Мы дадим вам этот шанс». Он щелкнул каблуками и отдал честь — короткий, резкий удар кулаком в грудь, как было принято у террианцев.

Я кивнул ему в ответ. «Береги своих, Кларк. И себя тоже».

Последним я подошел к Грэгу. Он стоял рядом с трапом, прямой и напряженный, как натянутая струна. Шелли удалось поставить его на ноги, но я видел, что битва с тенями в его голове еще не окончена. Он хотел идти с нами. Его взгляд кричал об этом, умолял не оставлять его снова.

Я положил руку ему на голову. «Ты остаешься за главного. Усадьба на тебе. И… присмотри за ними», — я кивнул в сторону Байрона и Кларка.

Он ничего не ответил, только упрямо сжал губы. Но я знал, что он понял. Я давал ему не приказ, а миссию. Ответственность. То, что поможет ему удержаться на плаву.

«Ну что, по коням?» — Сет хлопнул меня по спине, нарушая затянувшуюся паузу. — «Пока мы тут слезы льем, враг не дремлет. Да и океан, говорят, не любит ждать».

Рита и Шелли уже стояли на палубе. Мои жены. Одна — скала, о которую разобьются любые шторма. Вторая — огонь, что согреет в любой холод. Я посмотрел на них, на Сета, на Грэга, оставшегося на берегу, и на мгновение почувствовал не страх, а острую, пронзительную гордость. Какого черта, может, у нас и правда что-то получится. Я развернулся и, не оглядываясь, зашагал по трапу на борт корабля, увозящего нас в неизвестность.

Священный Океан. Звучало красиво и пафосно, но на деле это была просто вода. Бесконечная, свинцово-серая гладь до самого горизонта, без единого островка, без единой птицы. Мы шли уже третий день, и чем дальше мы углублялись в эти проклятые воды, тем неестественнее становилась тишина. Пропал ветер. Волны исчезли, и океан превратился в огромное, неподвижное зеркало, отражавшее такое же серое, безжизненное небо. «Рассветный Странник» шел на одной лишь силе солнечных двигателей, и их тихое гудение казалось единственным звуком в этом мертвом мире.