— Ого! — Семён присвистнул. — Почти вдвое больше! А выдержат ли тонкие доски? Не поломаются?

— Вот сейчас и проверим, — я подмигнул ему. — Для крыши и внутренней отделки такие доски в самый раз. Даже лучше — легче будут.

Работа кипела. Мы снимали старые пилы, устанавливали новые крепления, регулировали расстояние между лезвиями. Петр то и дело сверялся с чертежами, которые мы набросали вчера.

— А этот брусок куда? — Семён вертел в руках деревянную деталь.

— Это распорка, — терпеливо объяснял Петр. — Она держит пилы на одинаковом расстоянии. Видишь, на ней зарубки? По ним выставляем.

— А-а-а, — протянул Семён, разглядывая зарубки. — Умно придумано. Это Егор Андреевич надоумил?

— Моя идея, его исполнение, — я кивнул в сторону Петра. — Вместе думали.

Петр приосанился, довольный похвалой.

— А если ещё больше пил поставить? — вдруг спросил Семён. — Ещё тоньше доски будут?

Я покачал головой:

— Всему есть предел. Слишком тонкие доски просто расколются при пилении. Да и пилам нужно пространство для работы — опилки должны куда-то деваться.

За разговорами час пролетел незаметно. Наконец, брусок был закреплен, последняя пила установлена.

— Ну что, запускаем? — я оглядел нашу работу.

— Давайте! — Петр потёр руки в предвкушении.

Мы опустили колесо обратно в воду. Постепенно набирая обороты, оно начало вращаться, передавая движение всей системе. Механизм заскрипел, застонал, приспосабливаясь к новой конфигурации, но вскоре заработал ровно и уверенно.

— Вроде идёт, — сказал Семён, прислушиваясь к звуку работающего механизма.

— Давайте бревно загоним и проверим, — предложил я.

Втроём мы закинули на желоб первое бревно и запустили подачу. Пилы вгрызлись в древесину, и воздух наполнился запахом свежих опилок.

— Смотрите, как идёт! — воскликнул Петр, не в силах скрыть волнение.

Я внимательно следил за процессом, готовый в любой момент остановить механизм, если что-то пойдёт не так. Переживал, что доски могут колоться из-за того, что они будут пилиться тоньше — всё-таки толщина пил была приличная. Но бревно медленно, но верно продвигалось вперёд, превращаясь в аккуратные доски. А мы закинули еще одно, чтоб оно подпирало первое бревно.

— Получилось! — радостно завопил Семён, когда первая партия досок вышла с другого конца пилорамы.

Я подошёл, внимательно осмотрел результат. Доски вышли ровные, гладкие, без сколов и трещин.

— А ну-ка, ещё одно бревно, — скомандовал я, желая убедиться, что успех не случаен.

Мы распилили ещё два бревна, и результат был таким же отличным — ни одна доска не сломалась, всё шло как по маслу, только теперь с каждого бревна выходило не четыре, а семь досок.

— Ну, Егор Андреевич, вы голова! — воскликнул Семён. — С такими досками мы теперь весь уезд застроим!

— Не только уезд, — хитро прищурился Петр. — Думаю, и в соседние можно будет возить.

Оставив мужиков настраивать производство, я решил проверить, как идут дела на другом берегу. Перешёл по мосту, на котором уже сделали поручни для удобства — простые, но крепкие перила из горбылей.

А там меня ждала картина маслом — самана наделали столько, что можно было не то что кузню поставить, но и ещё и сделать какие-то дополнительные постройки. Кирпичи из глины, соломы и навоза сохли ровными рядами, занимая почти весь берег.

— Эй, мужики! — крикнул я крестьянам, которые продолжали месить глину. — Стойте! Хватит уже!

Они остановились, недоумённо глядя на меня.

— Чего такое, барин? — спросил один из них, вытирая пот со лба. — Плохо делаем?

— Наоборот, слишком хорошо, — усмехнулся я. — Столько намесили, что на три кузницы хватит. Давайте-ка лучше строить начнём.

Я позвал Семёна:

— Семён, глянь, сколько материала! Пора кладку начинать.

— И то верно, — кивнул он, оценивая фронт работ. — А как класть-то будем?

Я присел на корточки, палкой начертил на земле примерный план:

— Смотри, делаем так. Сначала основание — камни кладём на глиняный раствор, чтобы от земли влагу не тянуло. Потом кирпичи в два ряда, для прочности. Вот тут окно широкое, чтобы свет был. Здесь — дверной проём. А вот тут…

Семён внимательно следил за моими движениями, изредка кивая или задавая уточняющие вопросы.

— Понял, Егор Андреевич, — наконец сказал он. — Сделаем в лучшем виде.

— Отлично, — я поднялся, отряхивая колени. — Тогда начинайте. Я потом проверю.

Семён тут же кликнул пару мужиков, и они собрались вокруг моего чертежа. Он что-то объяснял им, показывая руками размеры и формы. Мужики кивали, о чем-то переспрашивая.