— Как хлебная корка, только нежнее, — неожиданно вставила Дарья и тут же смутилась от всеобщего внимания.

А Настасья окинула её оценивающим взглядом, словно впервые увидела.

— Так, — я хлопнул в ладоши, возвращая внимание к делу. — Замачиваем зерно прямо сейчас. Через двенадцать часов, значит…

— К закату, — быстро подсчитал Степан.

— Верно, к закату промываем и заливаем снова. А утром, часов в восемь, уже выкладываем на проращивание.

— Я последнюю смену возьму, — вызвалась Настасья. — Всё равно встаю рано, хозяйство.

— А я ночью могу, — неожиданно сказал Степан. — Мне часто не спится.

Я благодарно кивнул:

— Отлично! Значит, так и порешим. Настасья с бабами первую смену берут, Степан — ночную, а утром я подключусь.

Пока мы говорили, работа уже кипела. Бабы, как заведенные, промывали и замачивали зерно, попутно обсуждая, кто и когда будет приходить проверять.

— А теперь можно и отдохнуть немного, — объявил я, когда последнее корыто было наполнено. — Следующие хлопоты через двенадцать часов.

— Отдыхать — это дело хорошее, — хмыкнул Степан. — Но, может, для начала по кружечке… ну, чтобы процесс лучше запомнился?

Я рассмеялся:

— Хитрый ты, Степан! Но правильно говоришь. По кружечке кваса — для закрепления науки — самое то будет!

Мужики радостно потянулись к бочонку с квасом. Что-то подсказывало мне, что солод у нас получится. Обязательно получится…

Степан подошел ко мне:

— Я всё запомнил, что вы говорили. И что хотел спросить… Если росточки достигли нужной длины, как дальше сушить, а то меня Марфа отвлекла?!

— А вот об этом, — я понизил голос до заговорщического шепота, — поговорим позже. Это уже целая наука — сушка солода. От неё зависит, какой вкус у пива будет.

Глаза Степана загорелись интересом:

— А разный бывает?

— Еще какой разный! — я кивнул. — От светлого и легкого до темного и крепкого. Но об этом — после того, как первую партию солода сделаем.

Настасья, которая, оказывается, прислушивалась к нашему разговору, решительно вмешалась:

— Ну уж нет, барин! Раз начали учить — договаривайте до конца. А то мужики всё самое интересное себе оставят!

Все дружно рассмеялись на такое заявление.

Я же развел руками, признавая поражение:

— Хорошо, хорошо! Вот как первую смену отстоим — расскажу и про сушку, и даже про то, как определить готовность солода по запаху и вкусу.

— Вот это другой разговор, — удовлетворенно кивнула Настасья и, повернувшись к другим женщинам, громко объявила: — Слыхали? Всем быть тут к закату! Барин дальше учить будет.

Я посмотрел на замоченное зерно и почувствовал странное удовлетворение. Может, в другом мире я был бы офисным планктоном, сидящим перед компьютером. А здесь я учу людей делать солод и варить пиво, и в этом есть что-то… правильное. Что-то настоящее.

Степан протянул мне кружку с квасом:

— За будущий урожай солода!

— За урожай! — поднял я кружку. — И за тех, кто его вырастит!

Мой взгляд невольно скользнул в сторону Машки, которая мелькнула в окне, явно поглядывая за мной.

Проснулся я от какого-то шуршания. Сквозь дрёму слышались тихие шаги, позвякивание посуды и шелест ткани. Приоткрыв один глаз, увидел, как Машка суетится у стола, расставляя миски и кружки, а потом то и дело подбегает к окну, выглядывает и тихонько хихикает.

— Радость моя, — позвал я хриплым со сна голосом, — что ты там выглядываешь? Кошка с собакой подрались?

Машка обернулась, увидела, что я не сплю, и расплылась в улыбке.

— Да смотрю, что у зерна твоего там устроили, — она снова метнулась к окну. — Чуть ли не до драки дело доходит — кто будет промывать да новую воду заливать.

Она открыла ставни шире, давая мне возможность тоже посмотреть.

— Настасья локтями всех расталкивает, — с весельем в голосе рассказывала Машка. — А Дашка гляди-ка, руки по локоть в воде, и такая серьёзная, словно не зерно промывает, а младенца купает.

Я потянулся и сел на кровати, с интересом глядя в окно. Действительно, у корыт с зерном собралась целая толпа. Бабы в цветастых платках суетились вокруг, что-то громко обсуждая, а мужики стояли чуть поодаль, давая советы, которые никто не слушал.

— Лишь бы не покалечили друг друга, — я потёр лицо ладонями, прогоняя остатки сна. — А так — пусть развлекаются.

— Ага, — хихикнула Машка. — Как дети с новой игрушкой. Вот точно, Егорушка, солод-то какой выйдет — самый лучший будет! Ведь каждое зёрнышко под присмотром, как боярское дитя!