— Князь Андер Арес, — ответил я. — Мне нужна помощь! Моя лошадь повредила ногу и не может идти. А я не хочу возвращаться домой на своих двоих. Поэтому хочу реквизировать* лошадь из ваших конюшен.

(Реквизировать — принудительно изымать чьё-либо имущество в постоянное или временное пользование, в данном случае — княжества).

— Рекви… что? — переспросил меня стражник.

— Лошадь ему нужна! — донеслись до меня слова его напарника.

Мне открыли ворота и пропустили внутрь.

— Как у вас тут дела? Всё спокойно? — спросил я.

— Да, ваше сиятельство, — поклонился стражник, у которого на рукаве были сержантские нашивки. Он взял лошадь за поводья, повёл её вместе со мной к конюшне. — Что у вас с лошадью? — Я остановился, и посмотрел на сержанта, желая услышать, чем вызван этот вопрос. — Так вроде и не скажешь, что ей больно ступать.

— И?

— Ваше сиятельство, не подумайте, — поклонился стражник. — Просто, мой отец разводит коней на продажу. И я немного понахватался от него. Так что…

— Скорее всего, из подковы вылетели гвозди, — ответил я. И их на самом деле там не было. Ведь я лично, с горем-пополам, их извлёк оттуда.

Сержант кивнул, после чего зашёл в конюшню, я же остался снаружи.

— Псс, — услышал я. Повернув голову, я смог рассмотреть Брайна. Он спрятался в стогу сена, и, если бы он не пошевелился, я вряд ли заметил бы его.

— Стражи куда больше, чем мы думали. И стены! Они зачарованы! Я не могу проделать дыру в ней!

— Ясно, — сказал я, после чего начал соображать, как вытаскивать гнома.

— Господин, — вышел из конюшни сержант, ведя за собой серой масти лошадь. — Это Мерта. Очень послушная кобыла. — Он погладил её по крупу. — Я помогал принимать роды её матери. И сам выдрессировал её. — Он замолчал в нерешительности. — Если позволите, завтра после смены сам заберу её из Вашего замка.

— Хорошо, — ответил я. — Можете быть свободны, сержант. Седло я могу поменять сам.

— Вы уверены?

— Да, сержант. Я и так сильно отвлёк вас от службы.

Он поклонился и ушёл обратно на стену.

Я подвёл Мерту к стогу сена, давая ей покушать, а сам передал гному артефакт, ради которого сегодня ходил в сокровищницу.

— Что это? — спросил Брайн, беря из моих рук кольцо.

— Артефакт невидимости.

— ОГО! — раздался приглушённый возглас. — Так с этим…

— Рано радуешься, его заряда хватит всего на сорок секунд. И нам сильно повезёт, если на стенах не будет одарённых ранга «D» и выше.

— Почему?

— Потому что они сильней, чем чары, заложенные в этом артефакте!

На замену седла я потратил около десяти минут. Я специально не торопился. Стражники первое время постоянно смотрели на меня. Но постепенно интерес ко мне пропал, и тогда я закрыл телом лошади место, где стоял Брайн.

— СЕРЖАНТ, — прокричал я, — открывай ворота.

— Есть, ваше сиятельство! — ответил воин, и уже своим подчинённым: — Вы слышали господина. Открывайте ворота.

— Брайн, активируй артефакт и залазь на коня. Понял?

— Да! — ответил гном.

Сено, за которым прятался гном, рассыпалось по сторонам, и когда стремена натянулись, я понял, что гном уже устроился в седле. После этого я быстро взял ее за поводья и пошёл к воротам.

— Сядь ближе к шее. Так, чтобы я мог сесть в седло, — тихо прошептал я. Брайн ничего не ответил, и скоро я понял почему. Ко мне шёл сержант, и из-за лошади я не видел его приближения.

— Господин, давайте я проверю седло. Мне кажется, что Вы его не затянули.

— Нет, сержант, — строгим голосом сказал я. И тут же вскочил в седло, при этом ударившись подбородком о спину Брайна. Благо была ночь, и воин ничего не заметил. — Мне помощь не нужна!

Сержант поклонился. Я же не стал больше тратить время, поскакал быстрее из тюрьмы.

— Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять… — шептал гном. И не успел он произнести сорок, как я снова стал его видеть.

— Никогда в жизни у меня так быстро не билось сердце, как сегодня, — сказал Брайн. — Андер, клянусь, я никогда не забуду, что ты для меня сделал. — Я же ничего ответил. У самого ещё руки тряслись от адреналина.

— Как всё прошло? — спросил я спустя время. — И почему у тебя кровь на рукаве? Ты убил кого-то?

— Нет, — ответил гном. — Вернее, я сдержал слово. Все люди живы.